Тюряга

Джон лежал с открытыми глазами, обрывок грязного полотенца торчал у него изо рта. Руки и ноги были раскинуты. А тяжелая штанга с тонкой блестящей перекладиной ручки по-прежнему была вдавлена ему в грудь. Фрэнк и Здоровяк осторожно подняли штангу за два конца, освобождая тело от орудия смерти. Казалось, что Джон на мгновение вздохнул и тело его шевельнулось, но это только казалось. Его глаза, его остановившийся взгляд, в котором запечатлелись и муки смерти и ненависть к Палачу, по-прежнему были устремлены в неведомое. Фрэнк осторожно ладонью прикрыл ему веки. Вчетвером они стояли над раздавленным телом, обескураженные, ошеломленные, но невидимая ярость уже медленно поднималась в их сердцах. До боли сжал кулаки Здоровяк, впиваясь ногтями в ладони. Даллас подавленно молчал, не сводя глаз с проломленной грудной клетки Джона.

— Я знаю, кто это сделал, — тихо сказал Фрэнк.

Он весь напрягся, жила вздулась у него на шее, синея и яростно пульсируя. Лицо его побелело, а потом кровь бросилась, окрашивая в красное щеки, лоб и словно наливаясь в глаза. Какие-то громадные, исполинские неуправляемые силы, казалось, овладевали Фрэнком, да так оно и было. Гнев и ярость поднялись в его душе и на этот раз им не было преград. Отчаянно пытался образ Розмари молить его о сдержанности. Но что был этот образ сейчас — лодка в бушующем океане. «Нет, Розмари, — словно с самого гребня волны говорил голос гнева Леоне. — На этот раз они достали меня». Индеец, стоящий рядом с ним, в ужасе отступил назад, так страшным было лицо Фрэнка.

— Нет, это вам так просто не пройдет, — прошептал он.

Но этот шепот был ужаснее грома и грохота бури. Фрэнк вздрогнул, сбрасывая с себя дотоле державший его панцырь оцепенения, и со всей силой, со всей яростью, на которые только было способно его тело, его упругие стальные мышцы, рванулся к двери.

43.

Несколько дней после того памятного разговора с миссис Леоне, когда Розмари показала ей фотографию дома Норта, девушка только и думала о том, как бы использовать имеющиеся теперь у нее сведения против Драмгула. Она была уверена, что он замышляет против Леоне что-то недоброе. Сердце говорило ей, что, быть может, в «Бэйкли» уже что-то происходит, но на все официальные запросы администратор тюрьмы давал ей один и тот же ответ: «С Леоне все в порядке. Он отбывает заключение согласно инструкции». Письма ее вежливо принимали, но в свидании с Фрэнком, как и в свидании с Драмгулом, которого она хотела лично просить о встрече с Леоне, вежливо отказывали. «Но как атаковать Драмгула? — думала Розмари. — Ведь, по сути, никаких доказательств, что это он подставил Норта, нет. Наверняка, лишь Леоне знает что-то еще. А быть может, и до сих пор прячет те фотографии? Но зачем? Какой в них прок? Ведь и в самом деле на них же не запечатлено то роковое число из календаря, когда было совершено ограбление школьной кассы?» Эти и подобные им мысли постоянно крутились в голове Розмари. В первые дни она несколько раз доставала из сумочки и разглядывала фотографию дома. Но неясный, темный слегка от дождя снимок ничего ей не говорил. Она в отчаянии снова прятала фотографию в сумочку.

Однажды она снова проезжала по Форест авеню. Какое-то странное чувство заставило ее затормозить у дома с колоннами. Розмари вышла из машины, она решила постучаться в квартиру Норта, А вдруг этот бессмысленный абсурдный поступок к чему-нибудь да приведет? Она перешла улицу, поднялась по ступеням, открыла дверь и вошла в подъезд. Какая-то птица забилась под потолком и с криком вылетела в раскрытую дверь. Девушке стало жутко, но все же она решила довести начатое до конца. Дверь квартиры Норта на лестничной площадке была первой, налево. Массивная медная ручка тускло блестела в полумраке. Маленькая белая кнопка звонка показалась Розмари острой, и она долго боялась на нее нажимать, чтобы не уколоться. Но все же пересилила себя и нажала.

— А-а, вот и вы, — раздался за спиной Розмари какой-то знакомый каркающий голос

Девушка вздрогнула и обернулась. Перед ней стояла старушка, которую она уже как-то видела здесь, стояла перед ней.

— Я же говорила вам, — каркающе продолжила она, потряхивая седой головой, — что все что-то разыскивают, вот и вы тоже.

Розмари испуганно молчала, ожидая, что вот-вот откроется дверь и выйдет кто-то, увидеть кого она сейчас почему-то очень боялась.

— Зря звоните, никого там нет. После его смерти давно уже там никто не живет, — сказала старушка.

— А я думала… — начала было Розмари.

— И думать тут нечего, — сказала старушка и пошла к двери, ведущей на улицу.

Розмари вышла вслед за ней. «Значит, все зря», — подумала она. На улице она еще раз обернулась. Угол с колоннами, решетка забора, подъезд, рядом с которым окно и какая-то железяка.

— Вам что-нибудь нужно объяснить? — подошла к ней старушка опять.

«О чем, о чем бы ее спросить? — подумала Розмари. — Ведь другого такого случая может и не представиться».

— А что это вон там за железка? — кивнула она на кронштейн для установки флагов, лишь бы что-нибудь сказать и попробовать снова завязать разговор о Норте.