Тюрки. Двенадцать лекций по истории тюркских народов Средней Азии

О действиях Сельджука известно только, что он принял ислам и освободил жителей мусульманских колоний в низовьях Сырдарьи от дани, которую они прежде платили огузам. При таких условиях казалось бы, что между жителями этих колоний и потомками Сельджука должно было произойти тесное сближение; между тем мы уже в XI веке находим в городе владетеля с мусульманским именем (Шах-Мелик), о котором говорится как об упорном наследственном враге сельджукского дома.

Переселившись на запад, огузы, по-видимому, совершенно утратили те начала государственности, которые были у них в Монголии, откуда ими в VI веке была образована одна из самых обширных когда-либо существовавших кочевых империй (занимающая в этом отношении второе место после монгольской) и где они несколько раз освобождались от ига китайцев и восстанавливали свое павшее государство. Правда, и на востоке эта государственность была им навязана силой, и хан в своих надписях чаще говорит о токуз-огузах, или просто огузах, как о врагах и мятежниках, чем как о своем народе.

В степях к востоку от Каспийского моря ни огузы, ни их потомки туркмены уже не достигали политического объединения и постоянно сражались между собой. Отдельные части огузского народа совершали обширные завоевания и уходили в далекие страны, но среди этих движений не было ни одного всенародного. По странному противоречию именно огузами, никогда не соединявшимися в одно целое, были основаны самые могущественные и прочные тюркские государства, до нынешней Турции включительно.

После тюркской империи VI–VIII веков самым ранним известием в истории движения огузов на запад было движение печенегов, относящееся к концу IX века; писавший в первой половине X века византийский император Константин Багрянородный[81] говорит, что оно произошло лет за пятьдесят до него. Печенеги упоминаются у Рашид ад-дина и Махмуда Кашгарского среди огузских родов. Произношение печенег находится в русских летописях и не заимствовано у греков, правописание которых несколько иное; вероятно, русские передали его так, как слышали непосредственно, и, как оказывается, передали правильно. Прежде предполагали, что мы имеем здесь тюркское слово биджнак — «зять»; но в рукописи Махмуда Кашгарского дана именно вокализация печенег^{27}.

Печенеги, по-видимому, рано отделились от остальных огузов и упоминаются как отдельный народ у арабских географов IX века. Тогда они были восточными соседями хазар и жили около Яика; в 922 году Ибн Фадлан еще нашел в этой стране небольшие остатки печенегов. Главная масса их прошла через владения хазар, с согласия или против воли хазарских владетелей, и основалась в Южной России, где они со времени Святослава угрожали самому Киеву. О печенежских набегах на Русь и борьбе с ними русских князей в летописи говорится часто. Константин Багрянородный также приводит о печенегах довольно много сведений и перечисляет печенежские роды.

К XI веку, уже после падения Хазарского царства, произошло новое движение огузов через Волгу, а оттуда через Южную Россию. На этот раз огузы упоминаются в византийских источниках под своим народным названием в форме уз; русские летописи называют их торками. Эти огузы не соединились со своими близкими родственниками печенегами, а вступили с ними в борьбу; печенеги были вынуждены бежать на Балканский полуостров, куда за ними последовали огузы. Это было время, когда Византия в Малой Азии подвергалась нападениям других огузов, пришедших туда вместе с потомками Сельджука; в первый раз в истории тюрками, пришедшими туда с разных сторон независимо друг от друга, были наводнены византийские владения как в Малой Азии, так и на Балканском полуострове. К счастью для империи, объединения этих тюркских элементов в одно целое не произошло; к концу XI века, ко времени начала Крестовых походов, византийский император уже чувствовал себя в безопасности и жалел, что призвал против угрожавших ему со всех сторон тюрок помощь с запада, которая теперь уже была ему не нужна.

Принимавшие участие в этих движениях огузы, по-видимому, совершенно не были затронуты исламом и его культурой. В арабской литературе есть рассказ, сохранившийся у автора XIII века, но относящийся, конечно, к гораздо более раннему времени, о том, что среди огузов были христиане. Как с исламом, так и с христианством огузы могли познакомиться в Хорезме, с которым у них были наиболее оживленные торговые сношения. О том, что среди хорезмийцев были христиане, говорит хорезмский ученый XI века Бируни. Замечательно, что эти христиане принадлежали не к несторианскому вероисповеданию, как большая часть христиан в Персии и Туркестане, но к православному; в той же форме христианство, вероятно, было принято огузами.