Тюрки. Двенадцать лекций по истории тюркских народов Средней Азии

На Кавказе победы ислама и тюркского языка в то время были менее значительны. Слово азери, означавшее прежде иранский диалект Азербайджана, означает теперь тюркское наречие, на котором говорит в Азербайджане почти все население и пределы распространения которого и на севере, и на юге идут гораздо дальше границ персидской области, сохранившей название Азербайджан; но известия о распространении здесь тюркского языка относятся только к послемонгольской эпохе, и можно сомневаться в том, получил бы здесь тюркский язык такое преобладание без новой тюркской волны, которую принесло с собой монгольское нашествие. Очень скоро, после побед сельджукских султанов, на Кавказе политический перевес перешел к христианам. XII век и начало XIII века были временем процветания могущественного грузинского царства; мусульманские соседи грузин переживали в это время такое же унижение, как и мусульманские соседи Византии во второй половине X — первой половине XI века, с той разницей что грузинские цари не относились враждебно к мусульманской культуре, чеканили для мусульманских областей монеты с арабскими надписями и даже, по словам одного арабского автора, среди своих подданных не делали различия между мусульманином и христианином.

Как «султаны ислама» потомки Сельджука должны были обратить внимание на области Средней Азии, откуда они сами вышли и где в то время господствовали Караханиды.

Уже султан Алп-Арслан[88], при котором началось завоевание тюрками Анатолии, совершал победоносные походы на Сырдарью и во владения Караханидов; его сын и преемник Меликшах (1072–1092), при котором сельджукская империя достигла высшей степени могущества, доходил до Узгенда в Фергане и принял выражение покорности от кашгарского хана, так что при нем власть «султана ислама» признавалась на всем пространстве мусульманской Азии от границ области уйгуров до Средиземного моря; независимыми оставались пока только Газневиды в Афганистане и Индии, где хутба стала читаться с именем сельджукского султана только при сыне Меликшаха — Санджаре[89]. В Средней Азии, как везде, сельджукские султаны достигли своих целей только силой; нет никаких признаков, чтобы тюркское население видело в них своих природных государей или чтобы они сами старались опираться на тюркскую национальную идею. Сельджукские султаны могли сделать своими вассалами Караханидов, но прочного объединения всех мусульманских тюрок в одно государство не произошло и не могло произойти; велика была уже тогда разница между тюрками Средней Азии и ушедшими на запад огузами. Даже огузы не были верноподданными сельджукских султанов: последний из могущественных потомков Сельджука, султан Санджар, как некогда тюркские ханы VIII века, должен воевать со своим собственным народом; султан даже провел некоторое время в плену у огузов и спасся из этого плена только бегством.

Помимо находившихся вне сферы влияния ислама культурных тюрок на востоке — уйгуров, было еще значительное число кочевых тюрок на северо-западе, также остававшихся в то время чуждыми если не мусульманской культуре, то исламу как религии. В XI веке быстро достиг большого распространения народ кипчаков, вышедший с берегов Иртыша. О переменах, происходивших среди живших там тюркских народностей, мы можем судить только по изменению их названий. В орхонских надписях несколько раз упоминается река Иртыш, но ничего не говорится о том, какие народы там жили; по-видимому, до Иртыша доходили владения западноогузского или тюргешского кагана. Название реки Иртыш, несомненно, нетюркское, хотя есть несколько тюркских народных этимологии. Арабские географы помещают на Иртыше народ кимаков, занимавший обширную территорию к северу от огузов, доходившую на запад до Волги или Камы (Кама считалась тогда верхним течением реки, носившей название Итиль). Кимаки разделялись на несколько родов, среди которых были роды кипчак и йемек; Марквардт, несомненно неудачно, объясняет слово кимак из ики-йемек, предполагая существование двух родов йемеков. У Махмуда Кашгарского слова кимак уже нет; на Иртыше помещаются йемеки, которых автор называет племенем из кипчаков.

Впоследствии рядом с народом кыпчак часто упоминается народ канглы; у Махмуда Кашгарского слово канглы как народное название не встречается, говорится только, что Канглы — имя великого мужа из кипчаков; кроме того, слово канглы известно автору в значении «телега». Из сочинения персидского историка Бейхаки[90] мы знаем, что кипчаки задолго до сочинения Махмуда Кашгарского доходили на юг до границ областей ислама и были соседями Хорезма. К движению кипчаков на юг относятся, по-видимому, слова Махмуда о какой-то тюркской народности булак или эльке-булак, уведенной в плен кипчаками, но потом, с божьей помощью, освободившейся из этого плена; здесь мы опять, как во многих местах сочинения Махмуда, имеем темный намек на историческое событие, о котором нам было бы желательно иметь более подробные сведения, с указанием даты.