Тюрьма и воля

Станислав Белковский: Доклад готовился месяца два. Он появился в конце мая. Никакого расчета в сроках не было. Вообще, он должен был появиться в конце апреля, но поскольку я его затянул, то появился в конце мая. В этом докладе не было качественно ничего нового. Там все было из открытых источников. Единственное, что там было не из открытых источников, — это информация о парламентской республике, которая готовилась под крылом Ходорковского. Но тогда в Москве говорили об этом все. В том числе и сотрудники ЮКОСа. Это все говорилось на открытых тусовках. Об этом просто не писали газеты.

Меня привлекла эта тема. Я думал тогда и еще больше думаю сейчас, что фактически Ходорковский во всей этой истории был не самостоятельным, не вполне самостоятельным. Он был орудием Волошина и бизнеса, который с ним связан, — типа Абрамовича. Игра была такая. Дело в том, что когда они ставили Путина в 1999–2000 годах, а Путин — человек «семьи», а не мифических силовиков или кагэбэшников, то им казалось, что схема управления Путиным налажена. И никаких проблем с этим не возникнет, потому что личные друзья Путина — слабаки и уроды. Но к началу 2003 года вдруг стало понятно, что у друзей Путина тоже есть амбиции и они начинают расти неконтролируемо. И Путин не будет их останавливать, хотя бы потому, что там, где они действуют независимо от него, у него нет и повода их остановить. Вся логика Путина сводится к одному: я отвечаю только за те решения, которые я принял сам, а если решение принял не я, даже если подразумевается, что я мог его одобрить, то я не виноват. Вот почему очень важно было осудить Ходорковского, а не уничтожить его каким-то иным путем. С точки зрения путинской логики это принципиальный вопрос: это решение приняла судебная власть, а не он. Даже если с его одобрения. Путину важно найти субъекта ответственности, отличного от него самого.

Я думаю, что Волошин пытался нейтрализовать растущее влияние путинского окружения. Того же Сечина. И проект парламентской республики тут был очень кстати. Он считал, что в политическом поле, а это был проект политический, а не лоббистский, он переиграет любого Сечина. Я абсолютно точно знал — не буду говорить откуда, — что вот это выступление Ходорковского на встрече Путина с олигархами по поводу «Северной нефти» было инспирировано Волошиным. Это была его просьба поднять этот вопрос. Я думаю, что Волошин сознательно обострял ситуацию. Он рассчитывал поставить Путина в безвыходное положение и принудить его избавиться от Сечина и компании, чтобы сохранить лицо. При этом Волошин не мог подставляться сам, не мог подставлять Абрамовича или других людей, связанных с ним органически. Ему нужна была тяжелая гиря, которая будет запущена в Сечина и его снесет. Такой гирей оказался Ходорковский. Просто сценарий реализовался не так, как хотел Волошин.

Путин расценил слова Ходорковского о сомнительности сделки по приобретению «Северной нефти» как прямое нарушение правил игры. Смысл ответной резкой реакции Путина такой: к вам не было претензий, ко всем собравшимся бизнесменам, в том числе и к Ходорковскому, по поводу собственности, которой вы завладели нелегально. У вас не должно быть претензий ко мне. Я не лезу в ваш бизнес, вы не лезете в мой.

Волошин не подставлял Ходорковского в том смысле, что хотел его посадить. Больше того, я считаю, что Волошин и давал те гарантии безопасности, под которые Ходорковский остался в России. Не потому, что он обманывал, а потому, что он считал, что Ходорковский не сядет, поскольку без него, Волошина, такое решение не может быть принято. А если и когда это решение было бы вынесено на обсуждение, то Волошин бы его заблокировал. А оно было принято без обсуждения. Именно этого Волошин и не учел, что Сечин вышел на оперативный простор и из робкого, трясущегося клерка стал совершенно самостоятельным политиком и лоббистом, который сам принимал решение, что ему делать. С учетом сложившегося у Сечина альянса с генеральным прокурором Устиновым они все сами и решили. А потом убедили Путина, что это единственный возможный вариант, потому что если бы Ходорковский долетел до Эвенкии и стал сенатором (а именно так преподносилось Путину, хотя сенатором там собирался быть Шахновский), то с ним уже ничего сделать было бы невозможно.

Что касается Абрамовича, то партнерство с Ходорковским делалось из расчета, что им удастся переиграть тот лагерь, а если не удастся, то ничего страшного не случится. Абрамович, в отличие от Ходорковского, точно знал, что с ним ничего не случится. Подразумеваемые гарантии были от Путина, которые выполняются по сей день.