Тюрьма мертвых

Естественно, через десять минут мы стояли, подпертые машинами со всех сторон. Полуживой Opel времен мелового периода, на котором мы ехали, не знал о таких вещах, как кондиционер или климат-контроль. Через пять минут салон нагрелся так, что мы варились в нем заживо. Я держал микроволновку на руках и чувствовал, как все мое тело можно выжимать, словно половую тряпку.

– Я же тебе сказал, что там пробка!

– Слушай, кто из нас двоих за рулем? Друзей своих учить будешь.

– Ты чего так разговариваешь?! – Жара сводила с ума нас обоих.

– Потому что не надо мне говорить, как я должен ездить; не нравится такси… – Он показал пальцем на автобус, стоящий в нескольких рядах от нас.

– Слушай, друг, еще одно слово в подобном тоне, и я тебе врежу.

– Кому ты собрался врезать, клоун?! – Он слегка толкнул меня в плечо.

Этого хватило, чтобы поджечь фитиль в моем сердце, я выронил микроволновку из рук, хотел нанести ответный удар обидчику, но не успел. Тяжелая коробка упала на рычаг переключения скоростей, от чего автомобиль дернулся и ударил впереди стоящую машину.

Не знаю, был ли это божий замысел или шутка судьбы. В машине впереди ехали муж с женой, которая скоро должна была родить. Ей стало плохо от жары, и муж решил везти ее в больницу.

Ребенок умер. И умер по моей вине, я так думаю. Но когда начали разбираться, вину повесили на таксиста, он и раньше попадал в аварии, а я не стал брать вину на себя.

Врачи сказали, что основной причиной смерти ребенка стал именно шок матери, случившийся от удара. Хотя, возможно, причиной была температура воздуха, перевалившая за сорок градусов; никто этого никогда не узнает.

Таким образом, он получил два года тюрьмы за непреднамеренное убийство, а молодая семья осталась без долгожданного ребенка. Этот случай терзал и мучил меня несколько лет подряд, заставлял ненавидеть себя. Если бы не Алина, не знаю, что стало бы со мной. Это была моя вина, полностью моя.

Переживая в мыслях эти эпизоды, я и сам не заметил, как передо мной возникла огромная белая дверь.

Готов поклясться, еще мгновение назад ее не было. Должно быть, за мыслями я пропустил, как очередь рассосалась и тот здоровяк исчез за дверью. Кто-то коснулся меня сзади.

«Да подожди ты!» – хотел я рявкнуть подпирающему сзади, но не успел, потому что мой голос исчез от того, что я увидел.

Обернувшись, я увидел длинный коридор, не имеющий начала. И все его узкое пространство занимала одна сплошная очередь, которая заканчивалась на мне, и, кажется, людей это нервировало.

Сворачивать некуда, остается только идти прямо; я толкнул дверь и вошел внутрь.

Помещение встретило меня непроглядной тьмой. Стоило сделать шаг вперед, и дверь захлопнулась. Я чувствовал себя слепым котенком. Рука искала дверную ручку, чтобы впустить хоть немного света, но все безуспешно.

Я глубоко вздохнул и, выпустив носом воздух, начал оглядываться по сторонам.

Глаза привыкали к мраку, рядом со мной начал проявляться сгорбленный силуэт какого-то карлика.

Я напряг зрение, словно это могло как-то помочь, но, на удивление, мне удалось разглядеть горбатого, который оказался обычным стулом.

– Есть кто-нибудь?

– Есть кто-нибудь… нибудь… будь, – ответило мне эхо.

– Эй! – Я крикнул снова, и стены вторили мне моим голосом.

Потолки были высокими, трудно было понять насколько, но я ощущал себя в оперном зале.

Погружаться в неизвестность совсем не хотелось, но я обернулся и понял, что уже поздно. Дверь исчезла, да что там дверь, стена пропала.

Пустота пугала, стул был единственным видимым островком, поэтому я добрался до него широкими шагами. Мои пальцы скользнули по изогнутой деревянной спинке и собрали слой пыли, который осыпался в разные стороны. Ноздри защекотало, и я пару раз громко чихнул, но никто не пожелал мне здоровья.

«Кажется, здесь никого».

Я присел на жестковатую сидушку и, закинув ногу на ногу, уставился вперед. Стоило мне сделать это, как я почувствовал на себе тяжелый взгляд. Передо мной кто-то сидел. Глаза, уши, нос говорили – здесь никого, но это было неправдой, здесь был человек, и он напротив меня.

– Кто вы? – обратился я к невидимому соседу.

– Вопросы здесь задаю я, – раздалось где-то внутри меня.

Я встал, чтобы подойти поближе к человеку, находившемуся в паре метров, но стоило мне покинуть стул, и он словно исчез. Я немного постоял, помахал перед собой руками, но ничего не происходило, тогда я снова сел на стул, и человек вновь появился.

– Что я здесь делаю?

– Вопросы здесь задаю я, – повторил голос, который звучал как мой собственный, но при этом был по-философски нетороплив и по-учительски строг.

Я хотел было что-то сказать, но он не дал мне и без остановки продолжил:

– Пять лет назад, десятого июля в 17:36, по вашей вине погиб не рожденный ребенок. Вы признаете вину?

Перед глазами тотчас снова возникла картинка того дня. Удушливая духота, запах раскаленного асфальта и пота, распухшие от слез глаза молодой матери.

– Признаю, – не раздумывая, сказал я, все еще мысленно находясь там. Я не знал, кто передо мной, но сейчас я готов был признать вину перед кем угодно.