Тюрьма мертвых

Никто не шевелился, кроме меня, конечно. Тело уже колбасило, мысли превращались в кашу, кажется, мозг вытекал вместе с соплями, моментально превращаясь в льдинки. Немного погодя я почувствовал: что-то изменилось. Воздух начал тяжелеть, легкие и сердце сдавливали невидимые руки, а скованные морозом мышцы напряглись еще сильней и начали ныть. Сначала я решил, что это приступ, а может, предсмертная судорога, но потом вспомнил, что уже испытывал нечто подобное однажды. Тогда, в первый день, когда увидел странных стражей в серых плащах. В памяти возникли пустые темные глазницы, засасывающие все твои внутренности, я сразу вспомнил слова деда: «Я – божий одуванчик по сравнению с теми ребятами, которые следят за порядком снаружи».

Их было двое, каждый на две головы выше самого высокого заключенного в моем ряду. Один шел слева, другой справа, руки у обоих спрятаны в карманы ровно свисающих с плеч серых плащей, которые даже не шевелились от прикосновения ветра, словно не подчиняясь законам природы. Только сейчас я смог разглядеть всю угловатость их лысых черепов.

«Кажется, здесь к волосам какое-то отдельное – отрицательное отношение».

Там, где в прошлый раз были черные дыры, теперь находились обычные человеческие глаза, отражающие холодную, как и окружающая нас зима, душу, если, конечно, у этих ребят есть душа. Возможно, в прошлый раз мне просто почудилось. Надсмотрщики шли медленными ровными шагами вдоль колонны, не поворачивая головы в сторону заключенных; они не смотрели на нас, но я чувствовал, что ведется подсчет голов.

Наконец они пропали за спинами, и наше движение возобновилось.

Кажется, пальцы ног больше не подчинялись мне; возможно, я уже отморозил их окончательно.

«Интересно, сколько я так еще продержусь?»

Чем дальше шли, тем сильней слышался шум машины, беспощадно загоняющей бетонные шипы в землю, содрогая ее. Вскоре одна из таких машин показалась в нескольких метрах от нас. Это была огромная допотопная механическая хреновина на гусеничном ходу. Она гудела, звякала механизмами, тарахтела, как умирающий от старости трактор, из всех щелей и главной трубы валил черный мазутный дым, коптящий небеса. Возможно, поэтому небо было таким грязным и беспросветным. Несколько человек во главе с «плащом» двинулись в сторону агрегата, а наш отряд, не останавливаясь, пошел дальше. Через несколько шагов еще одна группа работяг свернула с тропы, затем еще и еще. Мы были подобием поезда, с которого на ходу то и дело «десантировались» в разные стороны пассажиры. Вскоре настала и моя очередь «высаживаться».

Как оказалось, машина была не единственной, мы добрались до еще одной, но та ничего не забивала, лишь деловито вибрировала и иногда издавала какие-то бахающие звуки. Пять мертвых преступников, вооруженных тяжелыми инструментами, в рабочей одежде, больше похожей на лохмотья, двинулись следом за местным блюстителем порядка. Я был шестым в этой бригаде и плелся позади всех. Как только я сошел с тропы, ноги тут же погрузились в наст по самые щиколотки.

«Больше не могу, больше не могу», – то и дело повторял про себя, шагая по хрустящей корке, ссыпающейся в мои ботинки и превращающейся там в воду.

Я без конца сжимал и разжимал пальцы, не давая им превратиться в безжизненный хворост.

Наконец мы дошли до машины, неподалеку от которой над землей возвышалась странная рыжая насыпь. Забравшись по небольшой отвесной лесенке, страж дернул за ручку, и дверца машины легко открылась. Он достал оттуда железную канистру для топлива и, бросив на снег, спустился вниз.

– Лей. – Громкий раскатистый голос пробежал волной, буквально проник в тело через кожу и задержался там дрожью.

Высушенный, как тысячелетняя мумия, старик, стоявший справа от меня, вышел вперед и, добравшись до канистры, дернул крышку. Раздался хлопок от скопившихся внутри канистры паров. Затем он подошел к рыжему холму, который оказался кучей высушенных еловых веток, и начал поливать его из канистры. Закончив, он отнес канистру обратно к стражу и поставил рядом с ним, а затем вернулся в строй. Тип в сером плаще достал из кармана что-то, поджег и бросил в кучу веток, которые тут же гулко вспыхнули, обдав с ног до головы жаром мое тело, совершенно не готовое к такому.

Огромное пламя столбом стремилось к серому небу, пеплом окрашивая все вокруг в черный цвет.

– Бей, – снова грянул голос стража.

И все, с кем я пришел сюда, начали окружать костер. Я старался не отставать, тем более это было для меня внезапным спасением.

Было видно, что эти ребята не впервые проделывают подобное.