Тютчев. Тайный советник и камергер

А Роман явился к тульскому жандармскому штаб-офицеру полковнику Муратову, предъявил свои полномочия и попросил установить за Акинфовой наблюдение, «чтобы она шагу не могла сделать без нашего ведома». Расторопность полковника понравилась Карлу Ивановичу, и он поспешил отписать в Петербург: «Я бы желал только одного, а именно, чтобы везде встретить хоть половину того энергического и вполне бдительного содействия, какое я встретил здесь со стороны полковника Муратова. Этот штаб-офицер, несмотря на преклонные лета и нездоровие в настоящую минуту, не упускал из виду ровно ничего, что только касалось возложенного на меня поручения. Кроме того, он в превосходных отношениях с губернатором, что в настоящем случае весьма важное дело. Об этой приписке полк<овник> Муратов ничего не знает, ибо я лично запечатываю конверт. — Р» (Л. 26). Роман ощутил нехватку денег — услужливый полковник охотно дал ему взаймы. Впервые у не склонного к похвале младшего чиновника III Отделения вырвалось нечто, похожее на восхищение: «Признаюсь откровенно, что такого быстрого и ловкого содействия, как со стороны полков<ника> Муратова мне было оказано, я еще буквально нигде не встречал. <…> Онаслывет здесь за фрейлину. <…> Полковник Муратов успел уже устроить на месте негласное наблюдение за нею и о намерении ее куда-либо ехать, тотчас будет дано знать. Сколько я успел узнать, отец ее Анненков, живущий в Курске, есть бывший предводитель дворянства» (Л. 22). Полковник Муратов посоветовал Роману представиться Тульскому губернатору, и 17 апреля титулярный советник Роман лично предупредил его о невыдаче паспорта госпоже Акинфовой и о необходимости действовать «с сохранением всего этого в величайшей тайне и не передавая этого дела Канцелярскому порядку» (Л. 23).

Неожиданно выяснилось угрожающее обстоятельство: 16 апреля в канцелярию Тульского губернатора («в день приезда известной особы»!) поступило прошение о выдаче заграничного паспорта, которое подала тульская мещанка Александра Ефимовна Клепикова. Тульские жандармы решили, что подобное совпадение вряд ли могло быть случайным. Незамедлительно мещанка Клепикова была, выражаясь позднейшим языком, «взята в разработку», а госпожу Акинфову стали подозревать в намерении покинуть Россию по чужому паспорту. 23 апреля 1868 года на стол генерала Мезенцова легла справка. «Секретно. Из Тулы доносят:… пожалуй, г. Акинфьева вздумает приобрести заграничный паспорт на чужое имя, — что за деньги весьма нетрудно устроить. <…> Г. Акинфьева может рискнуть не только на то, чтобы приобрести чужой паспорт; но даже переодеться» (Л. 52 об.). Дело принимало серьезный оборот. Карл Иванович забеспокоился не на шутку, но поспешил успокоить петербургских начальников. «Все эти обстоятельства, особенно прибытие экипажа Лейхтенбергского, сильно меня тревожат и приводят в недоумение. Но прошу Вас успокоить как Его Превосходительство Николая Владимировича [Мезенцова], так и Его Сиятельство [графа Шувалова], что не дам промаха. Я все-таки думаю, что она возвратится в Петербург. А что, проехал за границу Е^го В^о Ник<олай> Максим<илианович>?? Уведомьте меня. Р.» (Л. 22–22 об.).

9

Тульские жандармы и их славный предводитель полковник Муратов самоотверженно трудились день и ночь. В результате предпринятых оперативно-розыскных действий Роман выявил новые факты, о которых не замедлил сообщить в Петербург. «Между тем, в ночь с 17 на 18 число получены следующие сведения: 1) Придворный Камердинер Скороусов состоит при Кн. Горчакове и в дороге выдавал себя за Придворного чиновника; 2) в доме Сушкина заметна какая-то особенная осторожность (быть может легко от того, что они староверы). Ворота дома на запоре день и ночь. Незнакомых никого не пускают. <…> Ее считают французской актрисой, едущей за границу, но все-таки через Петербург. <…> Ак<инфова> приехала в Семеновское для свидания со своей бабушкой Шидловской и предполагается завтра в Курск к отцу Анненкову, а оттуда за границу — путь не указан» (Л. 23 об. — 24).