Ткач иллюзий

Мои ушибы и ссадины, к счастью, довольно поверхностные, хотя и болезненные. То, что в первый момент выглядело как страшные раны, на деле оказалось попросту большими царапинами. Ногти у Пожирателя Туч острые, как, с позволения сказать, осколки стекла. А вот моя шея в гораздо худшем состоянии — плохо поворачивается и болит. Соленый утверждает, что дракон повредил мне какое-то сухожилие. Я не могу повернуть голову и оборачиваюсь всем телом и даже теперь, когда пишу, я не в состоянии свободно наклониться над листом бумаги. Но если подумать, что мой приятель легко мог свернуть мне шею, остается только благодарить так хорошо позаботившиеся обо мне божества. Похоже, что страшное столкновение с драконом обошлось мне довольно дешево.

А Соленый все время винит себя за то, что позволил Ягоде продолжать это небезопасное знакомство. Я только недоумеваю, как такой мудрый человек мог оказаться одновременно таким слепым и недальновидным. Мне-то заигрывания Пожирателя с самого начала казались неестественными и неправильными. Но Соленому просто хотелось, чтобы у дочки был хороший приятель, ровесник, с которым она могла бы подружиться. Я думаю, что для этого ему следовало бы найти дракониху. Выбор намного более безопасный.

Я заметил, что теперь Ягода значительно больше разговаривает с отцом и Лунным Цветком. Иногда они даже обнимаются, и Ягода в могучих руках Соленого выглядит, как хрупкая куколка, сплетенная из травы. Верно, они многое выяснили друг с другом. Впрочем. Ягода и ко мне относится теперь вполне по-дружески, хотя у нее бывают иногда приступы дурного настроения. Конечно, она не может сразу же превратиться в сладкую деточку и образцовую любящую доченьку, а Соленый совершит еще не одну ошибку, потому что мы все только люди. Но все-таки стало лучше, по крайней мере, если говорить о том, что относится к Соленому, потому что с Пожирателем Туч я с тех пор не виделся».

* * *

Камушку не приходилось жаловаться на отсутствие дел. Он описывал жизнь на острове. Соленый, как бы пристыженный тем, что до сих пор мало внимания уделял своему гостю, теперь довольно часто вызывал его на мысленные беседы и совместные прогулки, во время которых к ним присоединялась и Ягода. Живое Серебро, Молния и Тигренок тоже прибавляли ему занятий. Дети Говоруна свободно болтали на трех языках: ленгорхийском, драконьем диалекте и примитивном наречии выдраков, а теперь еще потребовали, чтобы Камушек обучил их языку жестов. Эти уроки проходили в атмосфере игры, среди взрывов смеха и разноцветных миражей. Камушек с некоторым изумлением осознал, что ему тоже интересны эти уроки с малышами, и ждет он их точно так же, как и они. А, кроме того, все вместе, включая Ягоду, играли в лягушат — игру, для которой в Змеиных Пригорках использовали косточки абрикосов, а тут — плоские камушки, в изобилии валявшиеся на пляже. Еще они делали зверушек из разных фруктов, соединяя их палочками, а потом, разумеется, съедали.

Несмотря на такое разнообразие занятий, отсутствие Пожирателя Туч Камушек постоянно ощущал как пустоту, что-то вроде дыры от вырванного зуба, которую все время ощупываешь языком, осознавая как утрату неотъемлемой части своего тела. Были минуты, когда это самое отсутствие становилось таким сильным, что было почти физически болезненным. Наверное, Ягода тоже чувствовала нечто подобное, потому что он замечал, как она время от времени поглядывает на тропинку, которая вела в глубь леса, по ней обычно приходил Пожиратель. И хотя теперь оба относились друг к другу по-приятельски, столь быстрая и легкая замена одной дружбы на другую беспокоила и Камушка и Ягоду. Приход Дождевого Пришельца, который принес найденный в чаще нож Камушка и сообщил, что ламию выгнали в отдаленную часть острова, послужил лишь временным утешением, а потом мысли Камушка снова вернулись к Пожирателю Туч. Дождевой Пришелец знал только то, что молодой дракон не живет со своей семьей. Что же он теперь делает? Бродит по острову? Охотится? А может, вообще покинул Ящер, отправившись искать счастья на каком-нибудь другом острове Драконьего архипелага?