Ткачиха

– Меня спасает моя память – Рубашечник криво улыбнулся. – Мне повезло удержать себя. Другим везет не так сильно. К слову о других: Болота Тревоги – это место, где явь становится невозможно отличить от реальности, а тоска получает над тобою власть.

Бетти вздрогнула. Все это звучало очень неприятно. С другой стороны, место между явью и сном было гораздо ближе к ее реальном миру, чем блуждающие Холмы, среди которых то здесь, то там витали обрывки серебристых нитей.

Они шли вперед и представляли собой со стороны, должно быть, очень странную картину. Бетти возглавляла шествие, осторожно выбирая наиболее безопасный, на ее взгляд, путь: после обрыва она уже не так доверяла мягкой зеленой траве. За спиной шаг в шаг с ней неслышно скользил Охотник. Его могучая тень падала на траву. Откуда падала тень и что в этом мире заменяло солнце, Бетти предпочитала не задумываться. Ответов она все равно бы не получила. Разве что кто-то из блуждающих душ, подобно Мэри-Энн, решил вспомнить себе немного дневного света…

Подумав о Мэри-Энн, Бетти все-таки обернулась. Близняшки шли, крепко сцепившись фарфоровыми ладонями; жребий нести сумку с драгоценной картой выпал Энн. Энн перекинула ремень через плечо и второй рукой крепко сжимала ткань. У обеих девочек были жесткие, нахмуренные и совсем не девичьи взгляды.

Взгляд Бетти скользнул дальше и невольно остановился на Рубашечнике. Он замыкал отряд, и при каждом движении его длинные руки болтались, как у пугала. Его лицо было задумчиво и печально. Бетти уже не знала, что думать о нем, можно ли ему доверять – но выбора у нее не было. Все решится у Старой Церкви, там она и найдет все ответы. Рубашечник поймал ее взгляд и деланно улыбнулся:

– Вперед, Бетти Бойл. Ты теперь наш предводитель.

Бетти вспыхнула и отвернулась. Он еще и шутит! Это только в сказках легко получается: героиня попадает в волшебную страну и сразу обретает волшебную силу, и герои падают к ее ногам… А у нее вместо магической силы загадочная благосклонность местного ветра, вместо героев – мутный Рубашечник, страшный Охотник и две фарфоровые куклы, и у нее нет сил даже сделать следующий шаг, хочется лечь и лежать комочком в углу пещеры, а ей приходится куда-то вести эту толпу.

Все это вдруг показалось Бетти ужасно несправедливым. Острая боль в спине рванула ее назад, и девочка неожиданно для себя расплакалась. Крупные слезы градом катились по щекам, она упала на колени и громко, с удовольствием плакала, не обращая внимания на то, что все столпились вокруг нее.

– Что это с ней?

– Это Ткачиха! Никак не оставит ее в покое.

– Да от нее ничего не останется раньше, чем мы дойдем до Болот Снов! Вы в своем уме?

– А что мы могли сделать?

– По крайней мере, она помнит, кто она такая.

– И откуда она.

– А она откуда? – это точно был голос Охотника, но Бетти было все равно. Она легла на траву и обхватила голову руками, продолжая в голос всхлипывать и слушать голоса товарищей.

– Она оттуда же, откуда и я, – вступил в разговор Рубашечник. – Откуда мы все. И она совсем юная. Куда ей справиться с этим?

– Ткачиха ни за что ее не отпустит, – Охотник опустился на колени рядом с Бетти и провел ладонью по ее плечам и спине. Ладонь была большая и грубая, шершавое прикосновение чувствовалось даже сквозь майку. – В ней так много всего. Силы и страсти. И храбрости, чтобы прийти сюда и бороться. Но она не дойдет. Сгорит раньше, чем мы перейдем Болота. Если не сойдет с ума среди них.

– Что ты предлагаешь?

– Связь с Ткачихой погубит ее, а вместе с ней всех нас.

– И что? Мы знаем, что рискуем.

– Рубашечник!…

– Если ты струсил, так и скажи. Девочку в покое оставь…

– Рубашечник, послушай!..

– Она очень сильная, она справится, я это сразу понял. Она – надежда, наша надежда, моя надежда! Поэтому ты можешь делать что хочешь, но мы идем дальше. Бетти, Бетти!

Рубашечник вцепился ей в плечо, но Бетти дернулась, не желая шевелиться, не желая вставать. На нее накатила свинцовая усталость. В пещере все казалось таким простым и правильным, они придумали хороший план, но стоило сделать шаг в бескрайние Холмы, и стало ясно, что они просто обманывали себя. Нет никакого конца Холмов. Старая Церковь – всего лишь миф…

– Старая Церковь – всего лишь миф… – в слезах повторила она вслух.

Рубашечник тут же вцепился ей в плечи и с силой потряс:

– Бетти! Бетти! Не поддавайся ей!…

– Словами ты тут не поможешь, – возразил Охотник и вдруг рывком поднял Бетти с земли, поставив на ноги.

Бетти вскрикнула от боли, так сильно он вцепился ей в руки, заставляя оторвать их от лица. Мэри-Энн стояли в стороне и наблюдали за ними, приоткрыв рты. Рубашечник с тихой беспомощной злостью смотрел на Охотника.

Охотник же, казалось, был совершенно спокоен. Он легонько ударил Бетти по щеке раскрытой ладонью, и от удивления она перестала плакать и возмущенно уставилась на него.