Ткачиха

– Отставить себя жалеть, этого добра у нас хватает, – сказал Охотник, бросив быстрый взгляд на Рубашечника. Его суровое лицо ничего не выражало, сложно было понять, о чем он думает и что чувствует. – Ты нужна нам, Бетти Бойл. Ты единственная, кто на самом деле сможет сбежать от Ткачихи.

– Я не могу, – безнадежно прошептала Бетти, опустив взгляд. Пристально изучая собственные грязные ладони, она призналась: – Я не могу вас вести. У меня нет сил. Никаких сил.

– У тебя есть силы, – спокойно возразил Охотник. – Ты далеко зашла.

– Она держит меня, – хрипло сказала Бетти. – И пьет меня, пьет, как какой-то вампир. Как я могу идти, когда она меня держит?

– Тогда иди без нее.

Прежде, чем кто-либо успел что-то понять, Охотник выхватил из-за пояса свой топор и рубанул по нитям, тянущимся из ее спины. Бетти приготовилась испытать сильную боль, но, к своему удивлению, почувствовала только легкость. Боли не было. И черная тоска тоже отступила. Жизнь больше не была черной и тоскливой, бессмысленной, похожей на вязкий туман, отнимавший желание что-либо делать и как-то пытаться жить. Наваждение исчезло.

– Я… Я могу идти, спасибо, – слабо улыбнулась она.

– Вот только теперь, – мрачно проговорил Рубашечник, не глядя на нее, – у нас осталось очень мало времени.

Глава 15

Дальше шли быстро, стараясь не оборачиваться, и не смотреть по сторонам. Серебристых нитей, дрейфующих вокруг, становилось больше: ветры успокоились. Таобсьер продолжал прикрывать процессию, идущую через холмы. Бетти с трудом продиралась через спутанные заросли высокой травы и заставляла себя делать шаг за шагом и идти вперед. Рубашечник шел рядом, и Бетти чувствовала его молчаливую поддержку: он был готов подставить руку, если она упадет. Даже несмотря на то, что она не могла полностью ему доверять – и он это знал, он оставался рядом. Мэри и Энн шли впереди и совсем не по-девичьи ругались на разросшуюся траву, в некоторых местах доходившую им до пояса. Охотник шел вперед и кинжалом разрубал траву перед собой, но это мало помогало: едва он делал шаг, как трава срасталась за его спиной, вырастала вверх, тянулась к сумрачному небу, мешая идти другим.

– Эту траву посадили эльфы, – сказал Рубашечник в ответ на немой вопрос в глазах Бетти. – Вот почему она здесь растет. Собственно, от эльфов осталась только трава и земля.

– Я смотрю, с садовниками все было плохо, – кисло пошутила Бетти и снова споткнулась.

Рубашечник подхватил ее под локоть.

– Осторожнее! – предупредил он и добавил очень тихо: – Как ты себя чувствуешь теперь?

– Очень устала, – так же тихо призналась Бетти в ответ. – Мне так хорошо и здорово, и больше не хочется лечь и умереть, но я так устала…

– Держись, Бетти, – ободряюще улыбнулся Рубашечник. – Главное, что на некоторое время ты от нее свободна. Пока она нас не найдет, конечно. Мы разозлили ее. Растревожили. Но мы проделали опасный и длинный путь, и почти у цели.

– Не слушай его, – крикнула с досадой Мэри, – мы, кажется, заблудились!

Охотник остановился, а следом за ним остановились и все остальные.

– Мы правда заблудились, – кивнул Охотник, сурово хмуря брови. – Здесь, на открытом пространстве, сложно сориентироваться даже мне. Возможно, что Церковь осталась сильно левее… И правее. Но важнее сейчас другое.

– Что? – осторожно спросила Бетти, выглядывая из-за плеча Рубашечника.

– Вы чувствуете запах?

– Запах?

– Я ничего не чувствую.

– Я тоже. А ты, Рубашечник?

– Я чувствую… – Рубашечник повел тонким носом. – Вода и гниль.

Охотник кивнул.

– Именно. Мне кажется, что мы каким-то образом оказались около Болот Тревоги.

Рубашечник поежился.

– Это единственный прямой путь. Как я и рассказывал, Болота Тревоги лежат совсем близко к Старой Церкви, ведь раньше это были прекрасные эльфийские озера. Самый короткий путь должен лежать через Болота.

– Но они непроходимые! Страшные! И гиблые! – запаниковала Мэри, и Энн взяла ее за руку, стремясь успокоить.

– Значит, мы пойдем через непроходимые, страшные и гиблые болота, – решительно сказала Бетти. – Потому что иначе мы совсем заблудимся. А Рубашечник говорит, что у нас осталось мало времени. Если мы… Если я и в самом деле разозлила Ткачиху и она отправилась по нашему следу, то мы все в опасности.

– К тому же в Холмах снова сменился рельеф, – сказал Рубашечник. – Я много бродил в Холмах с помощью чужих нитей, когда искал свои воспоминания. И я никогда не видел настолько высокой травы. Она словно специально хватает нас за ноги, мешает идти вперед. Я не поручусь за то, что мы сможем выбраться отсюда без потерь.

– Я вынужден согласиться с Рубашечником, – взгляд Охотника не предвещал ничего хорошего. – Все, что он сказал, правда. Я хорошо изучил Холмы и умею находиться в них долгое время. Но все мои навыки бесполезны там, где эта трава.

– Мне начинает казаться, что нас вынуждают идти вперед, – понуро сказал Рубашечник. – И мы идем уже достаточно долго. Если бы Ткачиха хотела, ее Охотники уже нагнали бы нас. Против скольких разом можешь выстоять ты, Охотник?