Ткачиха

Было ясно, что бежать не получится, оставалось только упрямо идти вперед. Охотник шел впереди и прокладывал путь, как первый пес в собачьей упряжке. Хотя в глазах Бетти он был похож на большого волка или даже медведя. Так или иначе, сейчас он возглавлял их маленькую стаю, и главной задачей было не отбиться от нее. А это было непросто: воздух становился все более пыльным, и платки на лице не могли толком защитить, в горле постоянно першило, и каждый вздох давался с большим трудом. Ноги вязли в земле, температура которой становилась все горячее едва ли не с каждым шагом, словно им приходилось идти по вулкану.

В один момент Охотник резко откинул руку назад, и Рубашечник вцепился в него со всей силой. Охотник буквально вытащил его из земли, в которую тот ушел почти по колено.

– Скоро, – прошептал Рубашечник с какой-то яростной убежденностью. – Болота совсем рядом. Я их… чувствую, я был здесь уже, был так близко….

– Твое счастье, если ты сейчас прав, – прорычал Охотник и с силой потащил его за собой дальше.

Рубашечник не сразу смог оторвать одну руку от куртки, чтобы протянуть ее Бетти. Бетти молча и крепко ухватлась за него и только в этот момент поняла, как вовремя это произошло. У нее почти не осталось сил идти.

– Бетти! – раздался за спиной сдвоенный крик Мэри-Энн.

Девочка обернулась и еле успела поймать веревку, прилетевшую ей в руки. Мэри и Энн добыли откуда-то (видимо из своей странной сумки) веревку и обвязались ей поперек пояса. Бетти кивнула и перекинула ее через плечо, крепко удерживая другой рукой Рубашечника. Его ладонь в мелких тонких шрамах надежно держала ее, а Охотник вел их странную упряжку через Топи.

Они не разговаривали, не смотрели друг на друга, и все их силы уходили только на то, чтобы сделать шаг, а потом еще один, а за ним – следующий. Они поднимали ноги из трясины с тихим, чавкающим плеском, преодолевая густое сопротивление, только для того, чтобы снова наступить в ту же трясину и увязнуть в ней – но уже продвинувшись вперед на целый шаг. Шаги Охотника и Рубашечника были широкими и длинными за счет их роста и длины ног. Бетти и Мэри-Энн старались попадать в их медленно тающие в темной земле следы, и им приходилось прыгать, чтобы дотянуться до них, но им удавалось идти в ногу.

Бетти не считала шаги. В тот момент ей показалось глупым это делать, да и в принципе растрачиваться на мысли. Вся ее суть свелась к простому передвижению ног. Но в какой-то момент, через десять, а может быть и через сто шагов, она почувствовала, что сопротивление земли угасает. Каждый шаг давался легче, и ноги перестали проваливаться на глубину, и в какой-то момент Бетти пошла почти нормальным шагом.

Правда, тут же налетела на Рубашечника, который остановился как вкопанный, глядя перед собой. Охотник стоял рядом с ним, не отрывая глаз от линии горизонта. Бетти потребовалось некоторое время, чтобы вернуть себе способность мыслить и рассуждать, и только тогда она смогла сообразить, что в этом мире появился горизонт.

Настоящий горизонт!

Мэри и Энн встали рядом с Бетти и тоже посмотрели вдаль. На горизонте угадывались деревья и тени чего-то, что могло оказаться руинами забытого здания. Или… церкви.

Затаив дыхание, Бетти огляделась.

Они стояли на островке чистой земли, за спинами бурлила и пузырилась горячая земля, клубился туман, а впереди раскинулось что-то, что больше всего напоминало ровное темное зеркало цвета бутылочного стекла.

Тишина становилась невыносимой, и Рубашечник первым нарушил ее:

– Болота Тревоги. Мы дошли.

Глава 17

Болота Тревоги показались Бетти больше похожими на озеро – такое было у них в городке в Центральном парке. Когда-то на этом месте было поселение, и в парке сохранились руины и, куда водили школьные экскурсии и редких туристов. Сама Бетти была там один раз и мало что запомнила, а к озеру ее не отпускали одну. Ее вообще редко отпускали дальше улицы Высоких Осин. Но величественную молчаливую озерную гладь она иногда видела во сне.

И теперь Болота Тревоги отозвались в ней смутными воспоминаниями.

Только в том озере, с грустью вспомнила Бетти, отражалось солнце и плавали белые лебеди. А здесь не было ни солнца, ни лебедей.

– Надо идти дальше, – тихо сказал Рубашечник и зачем-то положил руку ей на плечо. – Охотники… Они близко.

– Я знаю, – отозвался Охотник таким же негромким голосом. – Я их чую.

– Как мы пройдем дальше? – спросила Бетти, с трудом отрывая взгляд от зеленой воды. – Здесь же нет ни одного моста, или кочки, или дерева…

– Правильно. И не должно быть. Неоткуда здесь этому взяться, – решительно сказала Энн и села прямо на землю, окончательно поставив крест на своем когда-то очень красивом платье. – Тревога ничего не может дать, зато постоянно отбирает. И хочет больше, больше… Нельзя пройти Болота Тревоги, ничем не пожертвовав.

– Но я не хочу жертвовать! – возмутилась Бетти.

Энн пожала плечами.

– Тогда Болота утянут тебя, и все.

Бетти умолкла. Энн доставала из глубин сумки клубок спутанных нитей.

– Эх, а я надеялась, что выберусь отсюда и смогу вспомнить, кто я такая. – расстроенно сказала она.