Ткань Ишанкара

– Можно! Она носит ее за спиной, а в нужный момент выхватывает – и все! Всем кранты! И вообще, ты бы видела, как она дерется! А еще она никогда не проигрывает! И у нее белые волосы, длинные ноги и большая грудь! Когда я вырасту, поеду за границу и сделаю себе пластическую операцию, и у меня тоже будет большая грудь! А еще я покрашу волосы! Мужчинам нравятся блондинки с большой грудью.

– Как раз наоборот, по-моему… Им азиатки нравятся, потому что для них это экзотика, – попыталась возразить Тайра. – А блондинок вокруг полно.

– Где? – спросила Хидамари и оглянулась на дедов сад камней, скрытый от улицы за высоким забором. – Не вижу ни одной! Тебе легко говорить, у тебя ведь нет таких проблем, – Хидамари с завистью оглядела Тайру, – а меня так и похоронят с первым размером… Девственницей…

Тайра не ожидала такого поворота.

– А ты какие конкретно мультики смотришь? – в полголоса спросила она.

– Такие! А что? Мне уже скоро пятнадцать! Не дед же мне будет рассказывать!

– Тогда понятно, почему он тебе запрещает анимэ смотреть.

Хидамари покраснела и снова опустилась на скамейку.

– Ну и что там твоя Кумико еще делает? – подколола подругу Тайра.

– Она только дерется. Ей всего семнадцать, а она уже великий воин! Разве ты не хотела бы быть великим воином? – спросила Хидамари, с надеждой на понимание глядя на Тайру.

За прошедший год Тайра много раз хотела рассказать Хи о некоторых подробностях своей новой жизни, и хотя она не получала от Горана и сэра ’т Хоофта прямого запрета, почему-то до сих пор не рассказала. В глубине души Тайра боялась, что для Хидамари, которая жила мечтами о магических поединках, двухметровых мечах и красивой любви с тоненькими анимэшными красавцами, известие о том, что все это на самом деле существует, но у нее ничего этого никогда не будет, станет ударом.

– Я бы хотела куклу Барби, – с грустью сказала Тайра.

– Ты дура, – незло ответила Хидамари.

Хи жила на другом краю города в корейском квартале возле тракторного завода, и чтобы добраться до ее дома, от конечной станции метро нужно было сделать еще две пересадки автобусом. Когда-то это был одноэтажный район с садиками, прудами и крышами-пагодами, но теперь садики превратились в палисадники, частных владений почти не осталось – всех переселили в однотипные девятиэтажки, а дед Хидамари чудом сохранил нетронутым свой дом в самом центре района.

Фукуяма-сан с ностальгией показывал свою старую фотографию, на которой он, опираясь на черенок лопаты, с блаженной улыбкой нашедшего свой дом странника стоял посреди пустыря в советских кальсонах и с газетным корабликом на голове. Глядя на эту счастливую фотографию, Тайре хотелось плакать, как будто спрятанная внутри тоска просыпалась и начинала царапаться, пытаясь прорваться наружу.

Тайра всегда удивлялась, как Хидамари со своей семьей занесло так далеко. В городе было много корейцев, индийцев и уйгуров, но японцы попадались редко. Хи однажды рассказала, что Фукуяма-сан с матерью бежали из Японии после Хиросимы. Они были единственными из всей семьи, кому повезло выжить: в тот день они навещали могилы прадедов в Киото. Они осели во Владивостоке, Фукуяма-сан женился, у него родилась дочь, через восемь лет мирно скончалась его мать, а еще через шесть умерла от менингита жена, и он остался с дочерью один. Когда Ясуко исполнилось пятнадцать, и молодые парни стали задирать ее на улицах, Фукуяма-сан перебрался дальше на юго-запад. На родину он так и не вернулся.

Он построил дом в старом японском стиле, с прямоугольным внутренним двориком, пристроил к нему додзё и разбил сад камней. Занимаясь ерундой у Хидамари в комнате, с высоты второго этажа Тайра наблюдала, как сэнсэй часами неподвижно сидит на низенькой узкой скамеечке и, глядя на свой каменный сад, созерцает вечность внутри себя. Иногда, когда говорить с Хи было не о чем, они сидели так вдвоем и созерцали свои вечности, и в эти моменты Тайре казалось, что она знает, что имеет в виду Аиша, когда говорит, что опять общалась с Аллахом.

Дед никогда не говорил об этом, но Хидамари была уверена, что он всегда хотел внука. Он надеялся, что Ясуко родит сына, но она родила дочь, и теперь ему, последнему наследнику мужского пола, Такео Фукуяма, признанному мастеру боевых искусств, некому было передавать свои секретные знания. Все странности Хи были обусловлены желанием доказать деду, что она достойная продолжательница рода, но как бы Хи ни старалась, она была Танака, а это с точки зрения сэнсэя было неисправимым недостатком, особенно после того, как отец Хидамари развелся с его дочерью и уехал работать в США.