Тля. Антисионистский роман

Какой разительный портрет «несгибаемого борца за мир», обнародованный еще при жизни Брежнева. Блистая остроумием и тонким юмором, Геннадий был душой компании. Как-то спрашиваю его: «А кто по национальности этот Мавроди?» И тут же экспромтом ответ: «Да вроде мавр». У нас с ним были теплые, доверительные, братские отношения. Как и его поэзия, голубоглазый, он светился тихим внутренним светом, излучая доброту и тепло.

На вечере в день моего 70-летия он прочитал посвященные юбиляру стихи, в которых были строки:

Пережито немало
И пройдено столько!
Дымный отсвет годов
Над твоей сединой,
Три войны за плечами,
Да еще - «перестройка».
Что по сути является
Тоже войной.
Что нам нужно для счастья?
Лишь правда да воля.
Пусть нападки врагов
Беспощадно грубы.
Но лежит пред тобой «Бородинское поле»,
Поле битвы твоей
И писательской гордой судьбы.

Геннадий очень любил животных. Бродячие бездомные собаки находили приют на его даче. Он организовал для них нечто вроде благотворительного пансионата, ухаживая за ними, кормил, строил будки. А их иногда набиралось по шесть и более. Зимой в морозные ночи они заполняли все комнаты его скромной дачи. Они сопровождали его везде - и когда он шел в лес на прогулку или за грибами или когда приходил ко мне. И пока мы с ним беседовали, они терпеливо ждали его у крыльца.

У него были ключи от моей дачи. В мое отсутствие он заходил туда, чтоб воспользоваться телефоном. А в зимнее время, когда я выезжал в Москву, он топил печь, чтоб дом не остывал. По этому поводу он написал шуточное стихотворение, в котором есть такие строки:

Свеликими бывал знаком И правил дело образцово,

Когда служил истопником Я у писателя Шевцова.

На одной улице с Геннадием Серебряковым жил Феликс Чуев, прекрасный поэт и наш общий друг. Однажды за разговором у меня на даче выяснилось, что их отцы -военный летчик Иван Чуев и начальник штаба партизанской бригады Виктор Серебряков - были знакомы, и летчик Чуев доставлял через линию фронта оружие и про -довольствие партизанам Серебрякова. Из всех радонеж-цев Феликс Чуев - самый молодой. Когда он поселился в Семхозе с женой-красавицей, ему было тридцать восемь. Он ушел из жизни в 1999 году, полный энергии, отметив свое пятидесятипятилетие. Через все свое творчество он пронес образ отца - ветерана Великой Отечественной, «сталинского сокола». Феликс - убежденный сталинист, и никакие «разоблачения» для него не замарают образ создателя великой державы, стратега, полководца. Для него Сталин - это идея, во имя которой Чуев знакомится с деятелями прошлого, лично знавшими вождя. Не однажды он заходил ко мне, чтоб позвонить Молотову и договориться об очередной встрече (на даче телефонами располагали в то время только я да Фирсов.Уже потом телефоны появились у Иванова, Блинова и Лазутина). Я подсказал Феликсу подробно поинтересоваться у Молотова об аресте его жены-сионистки Полины Жемчужиной. И вообще об отношении Молотова к сионизму, который уже откровенно и не без успехов ведет подрывную работу, направленную на духовное и нравственное растление нашего общества.

В результате длительного и частого общения с В. М. Молотовым появляется интересная книга Феликса Чуева «140 бесед с В. М. Молотовым». Кстати, о Полине Жемчужиной нашел в ней хотя и уклончивый, но исчерпывающий ответ: жена второго человека в государстве была агентом Сиона, за что и была арестована. Предательства государственных интересов Сталин никому не прощал. Книга имела успех у читателей, и окрыленный Феликс хочет продолжить эту «серию», разыскивает почти столетнего Лазаря Кагановича, встречается с ним, беседует, выпускает книгу «Так говорил Каганович». Но, увы, большого интереса она не вызвала, не та личность. Получилась самореклама, самооправдание палача, и только. Когда Феликс сказал мне о своем намерении встречаться с Кагановичем, я ответил ему довольно резко:

- Зачем он тебе нужен, этот выродок?