Тля. Антисионистский роман

- Нет, в дурака. - И ее озорной насмешливый взгляд прощупывал то одного, то другого гостя.

- Перспектива остаться в дураках меня не прельщает, - ответил Борис с улыбочкой.

- Вам не везет в карты? - спросила Лидия Константиновна.

- Да, представьте себе... - голос и взгляд Бориса многозначительны. Владимир поднялся и сказал:

- Нам, пожалуй, пора и честь знать. Пошли, Боря?

- Куда ты спешишь? - забеспокоился Борис. - Вечно ему не сидится!

- Ну что ж, тогда оставайся. - И Владимир стал прощаться.

- Не уходите, Володя, - попросила Люся. - Посидите еще немножко и вместе уйдете...

- Вместе? - с деланным удивлением переспросил Владимир. - Вы не знаете нашего Борю!

И Юлину ничего не оставалось, как уйти вместе с Владимиром. На улице, перед тем как проститься, он сказал:

- Мы, кажется, помешали друг другу?

- Не нахожу, - коротко ответил Машков. Ему хотелось побыстрей отвязаться от Бориса.

Но у Юлина, видимо, были свои планы, и он предложил зайти в кафе. Машков отрицательно покачал головой.

- На тебя хандра нашла, это нехорошо, старик! - Борис похлопал Владимира по плечу, но тот отстранился.

- Будь здоров, Боря, я спать пойду.

Машков долго бродил по улицам вечерней Москвы. Все думал о Люсе, злился на Бориса: «Черт его принес не вовремя! И что Люся хотела сказать своими словами: “Я не могу вам всего объяснить”»?

Странные у него были отношения с Люсей. Он любил и боготворил ее и в то же время наверняка не знал, как она к нему относится. Люся и не отталкивала его от себя, и не позволяла перейти тот рубеж, за которым начинается любовь. Она говорила: «Будем просто друзьями». Впрочем, и дружба у них не дружба, а так... игра в кошки и мышки, как сказал однажды Павел. Как все влюбленные в его годы, он считал Люсю самой красивой и самой умной девушкой на целом свете. Иногда он сердился и досадовал, но стоило ей взглянуть на него тем обжигающим лучистым взглядом, каким она дважды посмотрела сегодня, и он делался сам не свой. Вот ведь чертовщина!

Накануне отъезда в деревню Владимир зашел в мастерскую Пчелкина. На звонок долго не открывали, и он уже решил уходить, начал даже спускаться по лестнице, как его окликнули. На пороге мастерской стоял плотный, круглый, затянутый в рыжую суконную пижаму Николай Николаевич.

- Вот он, беглец! Наконец-то! Где ты пропадал? Почему не показываешься? - воскликнул Пчелкин, пропуская впереди себя Владимира. В маленькой уютной гостиной у зеленого столика сидел бескровный, крутолобый бородач неопределенного возраста. Машков узнал Винокурова, но вида не подал. Пчелкин представил его.

- Мой ученик, талантливый молодой художник Владимир Иванович Машков. А это Семен Семенович Винокуров. Рекомендации, как говорится, излишни.

Семен Семенович важно поднялся и, протянув руку, спросил снисходительно:

- Мы, кажется, встречались на худсовете... Кстати, как ваша картина? Дорабатываете?

- Нет, - ответил Владимир, разглядывая критика. В его фигуре, облике было что-то неуловимое неопределенное. Трудно было сказать, толст он или тощ, стар или молод, даже рост его был какой-то непостоянный. В кресле показался Владимиру маленьким, а когда встал, оказался почти высоким, будто поднялся на постамент.

А Пчелкин между тем говорил Владимиру:

- Звонил я тебе, а вчера с Пашей Окуневым заходили домой и не застали. Где же ты все-таки пропадал?

- В Москве, - натянуто улыбнулся Владимир. Присутствие Винокурова стесняло его.

- Говорят, ты написал неплохую картину на тему любви и женитьбы? - С хитрецой допрашивал Пчелкин.

- Дым без огня не бывает.

- И, говорят, ее какой-то чудак провалил на худсовете?

- К сожалению, верно и это.

- А чудак, очевидно, я, - ухмыльнулся Винокуров. Пчелкин залился смехом и сказал укоряюще:

- Не ожидал я от вас, Семен Семенович, право, не ожидал. Как же так, своих бьете? Володя - мой ученик и друг, а вы его завалили, ха-ха-ха.

И непонятно было Владимиру, в шутку он говорит или всерьез. Но Семен Семенович, видимо, понял все как надо.

- С вашей картиной произошло какое-то недоразумение, - заговорил он совсем другим, вкрадчивым голосом - Дело в том, что ее никто не забраковал. Картина всем понравилась, но есть досадные мелочишки, которые нужно исправить. От этого картина только выиграет. Сколько мне помнится, вы согласились с моими пожеланиями.

- Напротив, - удивился Владимир.

- Дело ваше, - недовольно буркнул Винокуров и нервно заходил по комнате. Потом обратился к Пчелкину. - Я у вас могу на несколько дней забрать эти рисунки? - он показал на бумаги, разбросанные по столу.

- С возвратом. - Пчелкин подошел к столу и стал собирать рисунки. - Семен Семенович книжку обо мне пишет, - скромно пояснил он Машкову.

- Творчество Николая Николаевича заслуживает самого серьезного исследования, - уточнил критик, садясь в кресло. Теперь, в кресле, он опять показался маленьким и смешным. Крохотные усики, куцая седеющая бородка клинышком - все казалось ненастоящим; тронь - и отвалится.