Тьма

– Ну? – сказала она. – В какие игры играть любите?

Против солнца вкруг трубы,
Раз, два, три.
Спицы тикают часами
И считают дни людские.

Сначала они играли в «рыбу», потом в «восьмерки», а потом изображали из няни мумию, намазав ей руки и ноги отцовским кремом для бритья из ванной и обмотав ее туалетной бумагой. Она лучшая няня из всех, какие у них когда-либо были.

В девять тридцать она попыталась уложить их спать. Ни Клэр, ни Саманта не хотели ложиться спать, и они стали играть в Мертвеца. В Мертвеца они играли уже 274 дня, каждый день, но никогда не делали этого при отце или других взрослых. Когда они Мертвецы, им позволено делать все, что захочется. Можно даже летать, прыгая с детской кровати и просто размахивая руками. Когда-нибудь у них получится, если они будут стараться.

У игры в Мертвеца три правила.

Первое. Числа очень важны. Двойняшки ведут список важных чисел в зеленой записной книжке, которая принадлежала их матери. Экскурсия мистера Кослака стала хорошим источником важных чисел и количеств: в них записана трагическая история чисел.

Второе. Двойняшки не играют в Мертвеца при взрослых. Оценив как следует няню, они решили, что она не в счет. И рассказали ей правила.

Третье, лучшее и самое важное. Когда ты Мертвец, тебе не надо ничего бояться. Саманта и Клэр не знают, кто такой Специалист, потому и его не боятся.

Чтобы стать Мертвецом, они задерживают дыхание и считают до тридцати пяти, столько, сколько было отпущено их матери, не считая пары дней.

– Ты никогда здесь не жила, – говорит Клэр. – Здесь живет мистер Кослак.

– Только не по ночам, – отвечает няня. – Это была моя спальня, когда я маленькой была.

– Правда? – спрашивает Саманта.

– Докажи, – говорит Клэр.

Няня внимательно глядит на Саманту и Клэр, будто оценивая их: сколько им лет, насколько они умны, насколько отважны, какого роста. И кивает. В дымоходе гудит ветер, и в полумраке детской они видят, как из камина начинают струиться молочные клубы тумана.

– Идите и станьте в дымоход, – говорит она им. – Выставьте руки вверх, как можно выше, там слева есть маленькая дырка, в которой ключ.

Саманта глядит на Клэр.

– Пошли, – говорит Клэр. Клэр на пятнадцать минут и сколько-то секунд старше Саманты, поэтому она имеет право говорить сестре, что делать. Саманта вспоминает бормочущие в дымоходе голоса, а потом говорит себе, что она Мертвец. Идет к камину и ныряет в клубы тумана.

Когда Саманта встает внутри дымохода, то видит лишь краешек комнаты. Бахрому на изъеденном молью синем коврике, одну ножку кровати, рядом с ней – ногу Клэр, качающуюся туда-сюда, как метроном. У Клэр шнурок развязался, а на лодыжке пластырь. Из дымохода все выглядит приятно и мирно, будто сон, и на мгновение ей хочется, чтобы она не была Мертвецом. Но так безопаснее на самом деле. Она выставляет вверх левую руку и проводит ею по бугристой стене, пока не нащупывает углубление. Думает насчет пауков, насчет отрезанных пальцев, ржавых бритвенных лезвий, а потом сует руку внутрь. Продолжает глядеть вниз, сосредоточившись на углу комнаты и болтающейся ноге Клэр.

Внутри выемки – крохотный холодный ключ, бородками наружу. Она вытаскивает его и, пригнувшись, вылезает обратно в комнату.

– Она не врала.

– Конечно, не врала, – говорит няня. – Когда ты Мертвец, тебе не разрешается врать.

– Если не захочется, – говорит Клэр.

Мрачно, зловеще бьется о берег море.
Бледный и влажный туман за дверью.
В холле часы пробили раз, два, три, четыре.
Утра не будет, нет, никогда, совсем.

Каждое лето Саманта и Клэр отправлялись в лагерь на три недели с тех пор, как им исполнилось семь. В этом году их отец не спросил, хотят они снова поехать или нет, и, поговорив об этом, они решили, что так даже лучше. Не надо будет объяснять всем друзьям, почему они теперь наполовину сироты. Они привыкли, что им завидуют, потому что они совершенно одинаковые. Саманта и Клэр не хотят, чтобы их жалели.

Еще не прошло и года, но Саманта понимает, что начала забывать, как выглядела мама. Не ее лицо, но ее запах, будто сухое сено, похожий на «Шанель № 5», и что-то еще. Она не помнит, были у ее матери серые глаза, как у нее, или такие серые, как у Клэр. Мама ей больше не снится, но ей снится Прекрасный Принц, жеребец, на котором она однажды каталась в лагере на конном представлении. Во сне Прекрасный Принц пахнет вовсе не как конь. Он пахнет духами «Шанель № 5». Когда Саманта Мертвец, она может кататься на любых лошадях, на каких захочет, и все они пахнут духами.

– И от чего этот ключ? – спрашивает Саманта.

Няня протягивает руку.

– От чердака. На самом деле вам он не нужен, но по лестнице туда забраться проще, чем через дымоход. По крайней мере в первый раз.

– Ты не собираешься нас спать укладывать? – спрашивает Клэр.

Няня не обращает внимания на Клэр.