Тьма

– С тобой все о'кей, сынок? – спросил он.

Я кивнул.

– Я просто хотел сказать, что мне приятно видеть тебя в кинозале каждый день. Для меня это много значит. Ты помнишь, о чем я тебе рассказывал?

Я понял: это правда. Он рассказывал мне об этих вещах и будет рассказывать снова и снова, как сказку, пока окружающий мир не изменится, потому что я стану смотреть на мир изменившимися глазами. Я почувствовал тошноту. Кинозал вдруг превратился для меня в клетку.

– Ты думаешь о том, о чем я тебе рассказывал?

– Угу.

– Хорошо. А знаешь, что? Я бы не прочь пересесть. Ты тоже?

– Куда?

Он запрокинул голову, и я понял, что он хочет перейти на последний ряд.

– Пошли. Я хочу кое-что тебе показать.

Мы пересели.

Мы довольно долго смотрели фильм с последнего ряда. Кроме нас в зале находились от силы один-два человека. После одиннадцати появились трое бродяг, которые сразу же направились на свои заветные места сбоку. Одного из них – седобородого, в измятой одежде – я видел много раз. Второй – толстяк с мясистым, небритым лицом – тоже был мне знаком. Третьим был диковатого вида молодой парень. Возле бродяг терлось несколько таких парней, которые постепенно становились неотличимыми от них. Все трое начали передавать по кругу плоскую коричневую бутылку. Вскоре я вспомнил этого парня. Как-то утром, усевшись на свое любимое место, я разбудил его, когда он валялся в поперечном проходе, забрызгав кровью ковер.

Но может, я разбудил тогда не этого парня, а Стэна? Они были похожи, как братья-близнецы, хотя, конечно же, братьями не являлись.

– Хочешь глотнуть? – спросил Стэн, вынимая свою бутылку. – Тебе не помешает.

Польщенный тем, что меня сочли взрослым, я храбро взял от него бутылку крепленого вина с красивым названием «Буревестник» и поднес к губам. Хотелось, чтобы оно мне понравилось. Я хотел вместе со Стэном получить от выпивки удовольствие. Однако на вкус вино оказалось отвратительным, и маленький глоток обжег мне рот, горло и кишки.

Я поморщился, а он сказал:

– Не такое уж плохое пойло. Но в мире есть только одно, от чего бывает лучше, чем от любой выпивки.

Он сжал мне бедро.

– Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Ты мне понравился сразу же, как только я тебя увидел.

Он наклонился и внимательно посмотрел на меня.

– Ты мне веришь? Ты веришь тому, о чем я тебе рассказываю?

Я сказал, что верю.

– У меня есть доказательство. Я докажу тебе, что все так, как я сказал. Хочешь увидеть мое доказательство?

Когда я промолчал, Стэн наклонился ко мне еще ниже, окутав зловонным запахом «Буревестника».

– Помнишь, я говорил тебе о маленькой штучке, из которой ты писаешь? А помнишь, я еще говорил, что годам к тринадцати она станет у тебя по-настоящему большой? А какие потрясающие ощущения у тебя будут – об этом ты помнишь? Тогда ты должен доверять Стэну, потому что Стэн доверяет тебе.

Он приник к самому моему уху.

– Тогда я расскажу тебе еще один секрет.

Он убрал руку с бедра, взял в нее мою ладонь и опустил себе между ног.

– Чувствуешь?

Я кивнул, но о своих ощущениях смог бы рассказать не больше, чем слепой – о слоне.

Стэн натянуто улыбнулся и взялся за молнию своих брюк. Даже я понимал, что он нервничает. Он полез к себе в штаны, повозился там и вытащил… толстую бледную палку, которая на вид никак не казалась частью человеческого тела. Я перепугался и подумал, что меня сейчас вытошнит. Я быстро перевел взгляд на экран. Невидимые цепи удерживали меня в кресле.

– Видел? Теперь ты меня понимаешь.

Потом он заметил, что я не смотрю на него.

– Эй, парень. Оторви глаза от экрана Смотри сюда. Я сказал, смотри. Это тебя не укусит и не сделает больно.

Я не мог заставить себя посмотреть на него и молчал.

– Давай. Потрогай мою штучку. Почувствуй, какова она на ощупь.

Я покачал головой.

– Послушай, что я тебе скажу. Ты мне очень нравишься. Я думаю, мы с тобой друзья. То, чем мы занимаемся, смущает тебя, поскольку это впервые, а люди занимаются такими делами постоянно. Твои мамочка и папочка делают это постоянно. Просто тебе они об этом не рассказывают. Мы же друзья, правда?

Я оцепенело кивнул. На экране Берри Крёгер убеждал Алана Лэдда;

– Брось это и забудь. Она – как отрава.

– Так знай: если друзья по-настоящему дружат, они это делают, как и твои мамочка с папочкой. Ну посмотри на мою штучку, не упрямься. Давай.

Неужели и мои родители «дружили» подобным образом? Он сжал мне плечо, и я посмотрел.

Его штучка уменьшилась, обмякла. Она перевешивалась через ткань его брюк. Но стоило мне на нее посмотреть, как она тут же ожила и задергалась, как выдвижная изогнутая железка у тромбона.

– Ну вот, – сказал Стэн. – Ты ему нравишься. Ты его разбудил. Скажи мне, что и он тебе нравится.

Ужас лишил меня речи. Мои мозги превратились в порошок.

– Слушай, а давай называть его Джимми. – Мы решили, что его имя будет Джимми. – А теперь, когда я тебя познакомил, поздоровайся с Джимми.

– Привет, Джимми, – пролепетал я и, невзирая на свой ужас, захихикал.

– А теперь давай, потрогай его.

Я медленно протянул руку и кончиками пальцев дотронулся до «Джимми».

– Погладь его. Джимми хочет, чтобы ты его погладил.