Тьма чернее ночи

– Да. И я поняла, что... если бы я тогда сразу позвонила в полицию, то, может быть, та бедняжка...

Не договорив, Аннабел Кроу схватила салфетки из коробочки и разрыдалась. Лэнгуайзер сообщила судье, что закончила допрос. Фауккс заявил, что проведет перекрестный допрос, но предложил сделать это после перерыва, за время которого свидетельница сможет взять себя в руки. Судья Хоктон согласился и объявил пятнадцатиминутный перерыв.

Босх остался в зале суда, наблюдая за Аннабел Кроу, которая рылась в коробочке с салфетками. Она уже не казалась красавицей. Лицо красное, глаза распухли. Босх подумал, что свидетельница была убедительна, но ведь она еще не сталкивалась лицом к лицу с Фаукксом. От ее поведения во время перекрестного допроса будет зависеть, поверят ли ей присяжные.

Вернувшись, Лэнгуайзер сказала Босху, что у входа в зал какой-то человек хочет поговорить с ним.

– Кто?

– Я не спросила. Просто услышала его разговор с полицейскими, когда входила. Они его не пускали.

– В костюме? Чернокожий?

– Нет, обычная одежда. Ветровка.

– Приглядывай за Аннабел. И хорошо бы найти еще салфетки.

Босх встал и пошел к дверям, проталкиваясь через толпу, возвращающуюся в зал в конце перерыва. В какой-то момент он лицом к лицу столкнулся с Руди Таферо. Босх шагнул вправо, чтобы обойти его, а Таферо шагнул влево. Так они топтались туда-сюда, и Таферо широко улыбался. Наконец Босх остановился и не двигался, пока Таферо не прошел мимо.

В коридоре он огляделся, однако никого не заметил. Потом из мужского туалета вышел Терри Маккалеб, и они кивнули друг другу. Босх остановился у перил перед одним из окон во всю высоту здания, выходившим на площадь.

– У меня всего минуты две, потом мне надо вернуться.

– Я только хотел узнать, можем ли мы поговорить сегодня после суда. Кое-что произошло.

– Я знаю, что кое-что произошло. Сюда сегодня явились двое агентов.

– Что ты им сказал?

– Послал куда подальше. Это их взбесило.

– Федеральные агенты плохо понимают такой язык. Тебе следовало бы это знать, Босх.

– Угу, я плохой ученик.

– Поговорим после суда?

– Я буду поблизости. Если Фауккс не размажет свидетельницу, тогда не знаю. Вероятно, нашей команде придется куда-нибудь забиться, чтобы зализать раны.

– Ладно, я буду болтаться здесь, посмотрю телевизор.

– Пока.

Босх вернулся в зал суда, размышляя, что же Маккалеб так быстро раскопал. Присяжные вернулись, и судья дал Фаукксу сигнал начинать. Адвокат вежливо подождал, пока Босх займет место за столом обвинения. Потом начал:

– Итак, мисс Кроу, играть роли – ваше постоянное занятие?

– Да.

– А сегодня вы играете роль?

Лэнгуайзер сразу же выразила протест, сердито обвинив Фауккса в издевательстве над свидетелем. Босху ее реакция показалась чересчур резкой, но он понимал, что эта резкость должна дать Фаукксу понять: обвинение будет защищать свою свидетельницу зубами и когтями. Судья отклонил протест, заявив, что Фауккс не преступил рамки перекрестного допроса свидетеля, враждебного его клиенту.

– Нет, я не играю, – убедительно ответила Кроу.

Фауккс кивнул.

– В своих показаниях вы сказали, что провели в Голливуде три года.

– Да.

– Если я правильно посчитал, вы говорили о пяти оплачиваемых работах. Что-нибудь еще?

– Пока нет.

Фауккс кивнул:

– Хорошо быть оптимистом. Очень трудно прорваться, не так ли?

– Да, очень трудно.

– Но сейчас вас показывают по телевизору?

Кроу на мгновение замялась, поняв, что ей расставлена ловушка.

– Как и вас, – ответила она.

Босх едва не улыбнулся. Она дала лучший ответ из всех возможных.

– Давайте поговорим об этом... случае, который якобы произошел с вами и мистером Стори, – сказал Фауккс. – Ведь, в сущности, вы все придумали, прочитав в газетах об аресте Дэвида Стори, правильно?

– Нет, не правильно. Он пытался убить меня.

– Это вы так говорите.

Лэнгуайзер встала, чтобы выразить протест, но судья сам велел Фаукксу не высказывать подобные замечания вслух. Адвокат продолжил:

– Итак, после того, как мистер Стори будто бы придушил вас вплоть до потери сознания, у вас на шее образовались синяки?

– Да, синяки не сходили почти неделю. Мне пришлось сидеть дома. Я не могла ходить на пробы.

– И вы сфотографировали синяки, чтобы подтвердить их существование, правильно?

– Нет, я этого не сделала.

– Но вы показывали синяки агенту и друзьям, не так ли?

– Нет.

– А почему?

– Потому что не думала, что мне придется что-то доказывать. Я просто хотела, чтобы все закончилось, и не хотела, чтобы кто-либо знал.

– Значит, насчет синяков мы должны верить вам на слово, правильно?

– Да.

– Равно как мы должны просто поверить вам на слово во всем, что касается данного случая?

– Он пытался убить меня.

– Вы показали под присягой, что именно в тот момент, когда вы добрались домой в тот вечер, Дэвид Стори как раз оставлял запись на вашем автоответчике, верно?

– Да.

– И вы взяли трубку, чтобы поговорить с человеком, который, по вашим словам, пытался нас убить. Я правильно понял?

Фауккс сделал жест, будто поднимая трубку. И не опускал руку, пока она не ответила.

– Да.