Тьма, – и больше ничего

– Хочу есть! – возопил Губер и выполнил очередной пируэт.

45

Откуда же начать?

– Вот что, – вмешался «Том», – мужчины чаще всего прячут что-то в кабинете или в спальне. Дорин могла этого и не знать, но тебе-то это известно. Кабинета в этом доме нет.

Тесс прошла в спальню Эла Штрельке (Губер шел по пятам) и увидела там удлиненную двуспальную кровать в типично армейском стиле. Тесс заглянула под нее. Ничего. Она уже направилась было к шкафу, но неожиданно остановилась и вновь вернулась к кровати. Приподняв матрас, заглянула под него. Секунд через пять – а может, и десять – она коротко обронила одно-единственное слово:

– Есть.

Под матрасом, на пружинном основании лежали три дамские сумочки. Среднюю – кремового цвета клатч – Тесс узнала бы где угодно. Она раскрыла ее. Внутри не оказалось ничего, кроме салфеток «Клинекс» и карандаша для бровей, с хитро спрятанной у него в одном конце маленькой расческой для ресниц. Она поискала шелковую полосочку со своим именем, но не нашла: ленточку аккуратно удалили. Однако Тесс заметила на мягкой итальянской коже крохотный надрез в том месте, где был надпорот шов.

– Твоя? – спросил «Том».

– Ну, ты же знаешь.

– А карандаш для бровей?

– Такие тысячами продаются в аптеках и косметических магазинах по всей Амер…

– Этот – твой?

– Да, да, мой.

– Теперь убедилась?

– Я… – Тесс сглотнула. Она что-то почувствовала, но пока не могла понять что. Облегчение? Потрясение? – Думаю, да. Но как же так? Как же так – они оба?

«Том» не ответил. Да и не требовалось. Дорин могла не знать (или не желала этого признать, так как пожилые дамы, с любопытством наблюдающие за ее приключениями, не любили подобных извращений), однако Тесс думала иначе. Мамаша облажалась с обоими отпрысками. Такое мнение высказал бы психиатр. Лестер был насильником, а Эл – фетишистом, принимавшим во всем косвенное участие. Может, он даже подсобил братцу с одной или обеими женщинами в трубе. Тесс теперь вряд ли об этом узнает.

– Весь дом, пожалуй, и до рассвета не осмотреть, – сказал «Том», – а вот эту комнату обыскать можно, Тесса Джин. Все, что было в сумочке, он, видимо, уничтожил – кредитки, подозреваю, мог изрезать и вышвырнуть в речку Коулвич. Однако это только догадки, а тебе лучше бы знать наверняка, ведь любая мелочь, имеющая отношение к тебе, выведет на тебя полицию. Начни со шкафа.

В шкафу Тесс не обнаружила ни своих кредиток, ни чего- то другого, но кое-что все же нашла. Это оказалось на верхней полке. Она слезла со стула, на котором стояла, и, оторопев, вертела находку в руках: утенок – возможно, чья-то любимая детская игрушка. Один глаз у утенка отсутствовал, а искусственная ворсистая ткань свалялась; в некоторых местах даже образовались проплешины, словно утенка до смерти заласкали.

На выцветшем желтом клювике было темно-бордовое пятно.

– Думаешь, это то самое? – спросил «Том».

– Думаю, да, «Том».

– Тела, что ты видела в трубе… среди них могло быть детское?

Нет, тела были большие. Однако водопропускная труба под Стэг-роуд могла оказаться не единственным могильником жертв братьев Штрельке.

– Положи назад, на полку. Оставь эту находку полиции. Тебе стоит проверить, нет ли чего-нибудь про тебя в его компьютере. А потом надо убираться отсюда.

Что-то холодное и мокрое ткнулось Тесс в руку. Она чуть не вскрикнула. Это оказался Губер, который смотрел на нее во все глаза.

– Еще еды! – потребовал Губер, и Тесс дала ему очередной кусочек.

– Если у Эла Штрельке есть компьютер, он как пить дать защищен паролем, – заметила Тесс. – И вряд ли я легко его взломаю.

– Тогда забери его с собой и выбрось по пути домой в реку, пусть покоится там с рыбами.

Однако компьютера в доме не оказалось.

Перед выходом Тесс скормила Губеру остатки гамбургера. Возможно, он отрыгнет все это на ковер, однако Большому Громиле до этого уже не будет дела.

– Ну что, довольна, Тесса Джин? Убедилась, что не убивала невинного человека? – спросил «Том».

Она полагала, что да; по крайней мере вариант самоубийства больше не рассматривала.

– А Бетси Нил? Как быть с ней, «Том»?

«Том» не ответил… да от него и не требовалось. В конце концов, она ведь сама и была им.

Разве нет?

Тесс как-то не чувствовала себя уверенной в этом окончательно. А надо ли? Она ведь знала, что ей дальше делать. А об остальном подумает завтра, когда будет новый день. И Скарлетт О’Хара была здесь абсолютно права.

Самым важным являлось сейчас то, чтобы полиция узнала о трупах в трубе. Ведь у жертв были друзья и родственники, которые до сих пор оставались в неведении относительно их участи. А еще потому, что…

– …потому что игрушечный утенок указывает: трупов могло оказаться и больше.

Голос был ее собственный.

Вот и хорошо.

46

На следующее утро в 7.30 – после менее чем трехчасового кошмарного сна урывками – Тесс включила свой компьютер. Но вовсе не для того, чтобы писать. Она была далека от мысли о творчестве как никогда.