Тьма, – и больше ничего

– На это у меня есть объяснение. – И Тесс поведала Бетси историю, сочиненную для Пэтси Макклейн.

– Отлично.

– Мисс Нил… Бетси… вы мне верите?

– О да, – несколько отрешенно ответила та. – А теперь вот что я вам скажу. Вы слушаете?

Тесс кивнула.

– Мы – две обычные женщины, решившие перекусить в парке. Но больше мы с вами не увидимся. Идет?

– Как скажете, – сказала Тесс. Мозговые извилины у нее онемели, как бывает с челюстью после укола новокаина.

– Вот и славно. Далее, вам нужно придумать еще одну историю, на случай, если копы выйдут на водителя лимузина, который вез вас домой.

– Его зовут Мануэль.

– …или таксиста, который вез вас до «Бродяги» в субботу утром. Не думаю, что кто-нибудь догадается провести связь между вами и семьей Штрелке, но, когда убийство всплывет, поднимется большая шумиха, и нельзя рассчитывать, что вас не вычислят. – Бетси наклонилась и ткнула Тесс пальцем в грудь. – Очень надеюсь, что меня это не коснется. Я тут ни при чем.

Да, она совершенно ни при чем!

– Так что вы расскажете копам? Главное, чтобы мое имя не упоминалось. Вы же писатель.

Тесс думала целую минуту. Бетси ее не торопила.

– Скажу, что после моего выступления Рамона Норвилл посоветовала мне короткую дорогу – это чистая правда. По пути я заметила «Бродягу». Через несколько миль я остановилась перекусить, потом решила вернуться и выпить пару коктейлей. Музыку послушать.

– Хорошо. Группа называется…

– Я знаю, как она называется, – перебила Тесс. Похоже, новокаин перестал действовать. – Я познакомилась с какими-то ребятами, выпила, а потом решила, что мне не стоит садиться за руль. Вас в этой истории нет, поскольку вечером вы не работаете. Еще я скажу…

– Достаточно. А у вас голова неплохо соображает. Только не переборщите с подробностями.

– Не буду, – ответила Тесс. – Возможно, мне и не придется рассказывать эту байку. Если вскроется правда про братьев Штрелке, вряд ли полиция станет разыскивать скромную писательницу вроде меня.

Бетси Нил улыбнулась.

– Скромная писательница, как же. – Но потом она заметила тревогу на лице Тесс. – Что? Что еще?

– Они ведь смогут связать женщин в трубе с братьями Штрелке? Хотя бы с Лестером?

– Прежде чем вас изнасиловать, он надевал резинку?

– О господи, нет. Когда я добралась домой, его сперма была у меня на бедрах. И внутри. – Тесс передернуло.

– Значит, и с остальными он тоже не заморачивался. Вот и доказательства. Полиция уж точно его вычислит. Если они не смогут установить вашу личность – значит, вам ничто не угрожает. Нет смысла тревожиться о том, чего не можешь изменить, верно?

– Пожалуй.

– Надеюсь… вы не собираетесь теперь вскрывать вены или использовать последний патрон?

– Нет. – Тесс вспомнила, какие дивные ароматы приносил ветер, пока она сидела в кабине пикапа со стволом во рту. – Не собираюсь.

– Значит, вам пора идти. А я еще посижу.

Тесс привстала, но тут же снова опустилась на скамейку.

– Я хочу понять. Теперь вы соучастница моего преступления. Почему вы идете на это ради незнакомой женщины?

– Если я скажу, что моя бабушка обожает ваши книги и расстроится, если вы сядете в тюрьму за тройное убийство, вы мне поверите?

– Ни на секундочку.

Бетси помолчала, взяла свою банку газировки, потом поставила ее на место.

– Знаете, множество женщин подвергается насилию. Вы в этом отношении не уникальны.

Тесс все прекрасно понимала, но ей было не легче. Ни сейчас, ни потом, когда она будет ждать результата анализа на СПИД.

Бетси улыбнулась. На сей раз ее улыбка не казалась приятной.

– Пока мы с вами разговариваем, женщин по всему миру насилуют. И девочек тоже. Таких, у которых есть любимые мягкие игрушки. Кого-то из них убивают, кто-то остается в живых. Как вы думаете, сколько из выживших заявили в полицию?

Тесс покачала головой.

– И я не знаю, – ответила Бетси. – Но мне известны результаты Национального опроса пострадавших от преступлений, потому что я специально искала в Интернете. По их сведениям, шестьдесят процентов жертв изнасилований не сообщают о преступлении. Трое из пяти. Мне кажется, эти данные занижены, но кто знает? Только на уроках математики легко доказать обратное, а в реальной жизни практически невозможно.

– Кто вас изнасиловал? – спросила Тесс.

– Отчим. Мне было двенадцать. Он держал нож у моего лица. Я боялась даже шевельнуться, но, когда он кончил, нож дернулся. Скорее всего, это вышло не нарочно, хотя кто знает?

Бетси оттянула левое нижнее веко. В подставленную ладонь выпал стеклянный глаз. Пустая глазница, красноватая и слегка приподнятая, смотрела на мир как будто с удивлением.