Тьма, – и больше ничего

– Ладно. – Паренек обнял отца за плечи и без малейшего смущения поцеловал в щеку. Стритеру стало горько. Тому Гудхью досталось не только отменное здоровье, роскошная жена и дурацкий писающий херувим, у него еще и красивый восемнадцатилетний сын, которому не стыдно поцеловать отца на прощание, прежде чем уйти гулять с друзьями.

– Славный парень, – с любовью заметил Гудхью, глядя Джейкобу вслед. – Много занимается, хорошо учится, в отличие от своего папаши. Мне повезло, ты всегда меня выручал.

– Нам обоим повезло. – Стритер с улыбкой положил на крекер кусочек сыра бри и бросил в рот.

– Рад, что у тебя хороший аппетит, дружище, – сказал Гудхью. – Мы с Нормой уж начали беспокоиться, все ли с тобой в порядке.

– Лучше не бывает, – ответил Стритер и сделал еще глоток вкусного (и, несомненно, дорогого) пива. – Что-то волосы начали редеть. Джанет говорит, так я выгляжу стройнее.

– Вот уж о чем дамам волноваться не стоит. – Гудхью провел ладонью по своей шевелюре, столь же густой и блестящей, как в восемнадцать лет. Ни одного седого волоска. Джанет Стритер в хорошие дни выглядела на сорок, но в алом свете заходящего солнца Мусорный Король смотрелся на все тридцать пять. Он не курил, не злоупотреблял спиртным и занимался в спортзале, который вел дела с банком Стритера, однако сам Стритер не мог позволить себе абонемент. Средний сын Тома, Карл, сейчас ездил по Европе с Джастином Стритером, и оба развлекались там на деньги Карла Гудхью. То есть на деньги Тома Гудхью.

О всеимущий, имя тебе Гудхью, подумал Стритер и улыбнулся старому другу.

Старый друг улыбнулся в ответ и легонько стукнул горлышком своей бутылки о горлышко бутылки Стритера.

– Жизнь хороша, верно?

– Да, хороша, – согласился Стритер. – Долгие дни, приятные ночи [48].

– Откуда это? – приподнял брови Гудхью.

– Просто в голову пришло. Но ведь так оно и есть.

– Своими приятными ночами я обязан тебе. Знаешь, дружище, мне тут подумалось, я всей жизнью тебе обязан. – Гудхью обвел рукой свои необозримые задворки. – Лучшей ее частью.

– С чего бы? Ты же сам всего добился.

– Сказать правду? – Гудхью доверительно понизил голос. – Я всего добился благодаря женщине. В Библии сказано: «Кто найдет хорошую жену? Цена ее выше рубинов» [49]. Как-то так. Это ведь ты нас познакомил, помнишь?

Стритеру нестерпимо захотелось разбить бутылку о каменные плиты и воткнуть зазубренное, еще дымящееся горлышко старому приятелю в глаз. Однако на его губах вновь заиграла улыбка, он глотнул пива и встал.

– Схожу навещу удобства.

– Пиво не купишь – его можно лишь позаимствовать, – заметил Гудхью и тут же расхохотался, будто сам только что придумал.

– Воистину так, – отозвался Стритер. – Я быстро.

– Ты действительно стал лучше выглядеть, – сказал Гудхью ему вслед.

– Спасибо, дружище.

Закрыв дверь туалета, Стритер нажал кнопку замка, включил свет и – впервые в жизни – залез в чужую аптечку. Первое, что бросилось в глаза – и это чрезвычайно его ободрило, – флакон мужского шампуня. А рядом – пузырьки с таблетками.

Люди, хранящие лекарства в гостевом туалете, сами напрашиваются на неприятности. Ничего интересного в аптечке не обнаружилось: у Нормы – лекарства от астмы, у Тома – атенолол, таблетки от давления и какой-то крем для кожи.

Пузырек с атенололом оказался наполовину пуст. Стритер взял одну таблетку, спрятал в кармане джинсов и нажал на кнопку смыва. Из туалета он выходил с ощущением, будто только что тайком пересек границу чужой страны.

Следующий вечер выдался пасмурным, но Джордж Элвид по-прежнему сидел на обочине дороги под желтым зонтом и смотрел «Инсайд эдишн». Главной темой была Уитни Хьюстон, подозрительно похудевшая вскоре после подписания крупного контракта со студией звукозаписи. Элвид убавил звук пухлыми пальцами и приветствовал Стритера радостной улыбкой.

– Как самочувствие, Дэйв?

– Лучше.

– Точно?

– Точно.

– Тошнит?

– Сегодня нет.

– Как аппетит?

– Отменный.

– Держу пари, ты уже сходил на обследование.

– Откуда вы знаете?

– А чего еще ожидать от преуспевающего банковского служащего? Так ты принес мне что-нибудь?

На мгновение Стритеру захотелось уйти. Засунув руку в карман легкой куртки (вечер выдался прохладным для августа, к тому же он пока еще не набрал вес), он вытащил сложенную салфетку и, поколебавшись, передал Элвиду. Тот развернул ее.

– А-а, атенолол. – Элвид бросил таблетку в рот и проглотил.

Стритер вытаращил глаза.

– Не надо удивляться. Будь у тебя такая нервная работа, как у меня, ты бы тоже принимал лекарства от давления. И от изжоги. Лучше тебе и не знать.

– И что теперь? – спросил Стритер. Даже в куртке его пробрал озноб.

– Теперь? – удивленно протянул Элвид. – Наслаждайся жизнью. Впереди пятнадцать лет. Может, двадцать или даже двадцать пять.

– А счастье?

Элвид лукаво взглянул на него, но Стритер почувствовал в его взгляде холод. И возраст. Внезапно ему стало ясно, что Джордж Элвид занимается своим бизнесом уже очень, очень давно, невзирая на изжогу.