Тьма, – и больше ничего

– Если хочешь счастья, все зависит от тебя, Дэйв. И от твоих родных: Джанет, Мэй и Джастина.

Стритер не помнил, чтобы называл Элвиду их имена.

– От детей даже в большей степени. Говорят, дети – залог успеха родителей, но мне думается, именно родители становятся заложниками собственных детей. Если ребенок, например, попадет в аварию… или тяжело заболеет…

– Вы имеете в виду…

– Нет-нет, я вовсе не собираюсь читать мораль. Я бизнесмен, а не персонаж из книги «Дьявол и Дэниел Уэбстер». Просто хочу сказать, что счастье в твоих руках и руках твоих близких. А если думаешь, будто я заявлюсь через пару десятков лет, чтобы заграбастать твою бессмертную душу, то глубоко ошибаешься. Человеческие души – ненадежный товар.

Он говорит, как лиса, которая после множества бесплодных попыток наконец убедилась, что до винограда ей не добраться, подумал Стритер, однако решил придержать свое мнение при себе. Дело сделано, пора поскорее валить отсюда. Тем не менее, он медлил. Ему не давал покоя один вопрос, который, хочешь не хочешь, задать придется. Потому что ничто не бывает бесплатным. Стритер большую часть жизни проработал в банке и издалека мог распознать выгодную сделку. Или учуять: слабый, неприятный душок вроде запаха авиационного керосина.

Простыми словами, если хочешь избавиться от дерьма, наложи под дверь соседу.

Но ведь украсть таблетку от давления не означает наложить под дверь. Не так ли?

Тем временем Элвид принялся складывать зонт, а когда сложил, Стритер с удивлением и разочарованием увидел, что тот вовсе не желтый, а серый, как небо. Лето почти закончилось.

– Большинство моих клиентов полностью удовлетворены и совершенно счастливы. Ты это хотел услышать?

И да… и нет.

– Чувствую, у тебя есть более важный вопрос, – сказал Элвид. – Если тебе нужен ответ, спрашивай, не ходи вокруг да около. Скоро дождь, а я не хочу промокнуть. Только бронхита в моем возрасте не хватало.

– Где ваша машина?

– Ты об этом хотел спросить? – ухмыльнулся Элвид. Его щеки оказались скорее впалыми, а вовсе не пухлыми, в уголках глаз пряталась неприятная – можно сказать, злокачественная – чернота. Он напоминал самого несмешного в мире клоуна, наполовину смывшего грим.

– У вас зубы острые, – глупо произнес Стритер.

– Ваш вопрос, мистер Стритер!

– Том Гудхью заболеет раком?

Элвид на секунду замер с открытым ртом, затем захихикал – хрипло, мелко, скрипуче, как сломанная губная гармошка.

– Нет, Дэйв, – ответил он. – У Тома Гудхью рака не будет.

– Что тогда? Что?

Элвид взглянул на Стритера с таким презрением, что тот весь обмяк, словно кости ему разъело кислотой.

– Какая разница? Ты же его ненавидишь.

– Но…

– Смотри. Жди. Наслаждайся. И возьми вот это. – Элвид вручил Стритеру визитку. На ней была надпись: «ВСЕКОНФЕССИОНАЛЬНЫЙ ДЕТСКИЙ ФОНД» и адрес банка на Каймановых островах. – Налоговая гавань, – пояснил он. – Перешлешь туда мои пятнадцать процентов. Если надуешь – я об этом узнаю, и тогда горе тебе.

– А если жена спросит?

– У твоей жены собственная чековая книжка. Кроме того, она не лезет в денежные дела и полностью тебе доверяет. Я прав?

– Ну… – Стритер без удивления отметил, что дождевые капли, попадая на руки Элвида, тут же испаряются. – Да.

– Кто бы сомневался. Итак, мы заключили договор. А теперь ступай к жене. Уверен, она встретит тебя с распростертыми объятиями. Затащи ее в постель, засунь ей как следует и представь, что она – жена твоего лучшего друга. Ты ее не заслуживаешь, но тебе повезло.

– А если я захочу все отменить? – прошептал Стритер.

Элвид одарил его ледяной улыбкой, продемонстрировав два ряда людоедских зубов.

– Не получится.

Это было в августе 2001 года, меньше чем за месяц до падения башен-близнецов.

В декабре (а именно в тот самый день, когда Вайнону Райдер задержали за кражу в магазине) доктор Родерик Хендерсон объявил, что Стритер полностью исцелился от рака, и это подлинное чудо современной эпохи.

– Не могу объяснить, как так вышло, – сказал Хендерсон.

Стритер мог, но держал язык за зубами.

Их беседа проходила в приемной Хендерсона. А тем временем в амбулатории Дерри, в том самом кабинете, в котором Стритер некогда разглядывал первые снимки своего чудесным образом исцеленного организма, Норма Гудхью, сидя на том же самом стуле, изучала гораздо менее приятные снимки и в оцепенении слушала доктора, который объяснял ей – максимально деликатно, – что опухоль в ее левой груди – раковая, метастазы затронули лимфатические железы.

– Положение тяжелое, но не безнадежное. – Врач с улыбкой похлопал Норму по холодной руке. – Нужно немедленно начать химиотерапию.

В июне следующего года Стритер наконец получил повышение. Мэй Стритер поступила в аспирантуру Высшей школы журналистики Колумбийского университета. Чтобы отпраздновать это событие, Стритер с женой отправились в долгожданный отпуск на Гавайи. Они часто занимались любовью. В последний день их пребывания на Мауи позвонил Том Гудхью. Связь была плохая, но главное уяснить удалось: Норма Гудхью умерла.