Тьма и пламя. На бескрайней земле

Габриэль опустил взгляд: принцесса продолжала безмятежно спать. И ему все еще не хотелось ее тревожить. Но внутренний голос, бессердечный и практичный, тот самый голос, которому он, мэйт Семи островов, не поддался, решив спасти сельчанок, настойчиво требовал идти к хижине, где уже сверкали зеленые огни заклинания. А как бы сложилась его судьба, если бы он тогда послушал безжалостный глас разума и не стал бы прыгать в черный жестокий вихрь Готтилфа? Он не спас бы Лоис, не попал бы к волистам, не встретил бы… Элизабет. Однако сейчас он готов был ему подчиниться, зная, что чародейка что-то скрывает, надежно пряча свою черную жемчужину лжи в перламутровой раковине правды.

К счастью, выбирать между покоем Эли и темными тайнами Ивы не пришлось. Потому что стоны в хижине стихли, и сну принцессы больше ничто не угрожало.

Пятнадцать шагов. И он с принцессой на руках встал у порога, заглядывая в хижину. Света от волшебного фонаря, повешенного на крюк под потолком, хватало, чтобы разглядеть все в деталях. Топчан у левой стены пустовал, а правый занимал мускулистый светловолосый парень лет двадцати пяти. Эрс, а в том, что это был именно он, мэйт нисколько не сомневался, лежал с закрытыми глазами, его потряхивал озноб. Русые волнистые волосы до плеч кое-где слиплись и торчали из-под его головы порванным, безобразным веером; мускулистая бледная грудь блестела от испарины; капельки пота путались в рыжеватой короткой бороде и усах. На Эрсе была только набедренная повязка, и мэйт не заметил никаких ран на крепком теле, что его серьезно озадачило. Спутника Ивы мучили горячка и кошмары, а не ушибы и ссадины. Сама чародейка сидела на коленях у топчана, повернувшись спиной к двери, и шептала успокаивающий заговор, который совсем недавно произносили губы мэйта в хижине вождя.

Поглощенная заботой Ива то ли действительно не заметила, что пришел мэйт, то ли ей было все равно, кто стоит за порогом. Габриэль дождался, когда чародейка дошепчет заговор, и лишь тогда обратился к ней:

— Что с ним?

Ива не обернулась на голос, поглаживая Эрса по груди.

— Я, кажется, говорила, что он сорвался с обрыва, — раздраженно бросила Ива. — Уходи.

— Может, чем-то помочь?

— Уходи! Иди спать! — озлобленно произнесла чародейка. — Я сама о нем позабочусь!

Магия, ведомая раздражением и злобой, взыграла в чародейке, и ее волосы распушились.

— Но… — начал мэйт.

— Прошу тебя. Не испытывай судьбу!

С этой угрозой Ива встала и шагнула в сторону мэйта, заставив его напрячься в ожидании атаки. Глаза ее пылали такой ненавистью, будто это он был виноват в страданиях Эрса. К счастью, чародейка сохранила рассудок и не стала нападать, а лишь молча закрыла дверь перед носом мэйта.

Габриэль некоторое время постоял у порога, переваривая увиденное. А затем пошел, чувствуя, понимая, что именно больной Эрс был ключом к темным секретам Ивы…

Добравшись до хижины чародейки, мэйт бережно положил Эли на топчан. А сам, открыв окно, сел на другой, прислонившись спиной к стене. Изгой лег у окна, сверкая глазами. Сегодня покрывало ночи было тонким, почти прозрачным, и мэйт увидел, как принцесса сложила ладони лодочкой и сунула их под голову, шевеля губами во сне. Было удивительно тихо; на небе светили яркие звезды; ветерок заносил в окно осеннюю свежесть, сбивая запах соломы, которой были набиты топчаны. В такие чудесные мьюны совершенно не хотелось думать ни о чем. Только смотреть на принцессу. Смотреть на самую прекрасную женщину в мире, которая скорее всего никогда не будет ему принадлежать.

Мэйт печально улыбнулся в темноте. Грустные думы настырно ползли в голову, мешая насладиться покоем. И дело было не только в грядущем и неминуемом расставании с Эли. Ива что-то утаивала. Что-то связанное с мудрецом. Одна мысль о возвращении в горы пугала чародейку так, будто ее там ждала неминуемая и ужасная гибель. А что, кроме, разумеется, смерти, может напугать мага вроде Ивы? Габриэль не представлял, бесплодно пытаясь собрать остатки мозаики. Механики поменяли летающие камни на брата принцессы. И что-то пошло не так? Но что? Да и этот Эрс… Он совсем не походил на человека, сорвавшегося с обрыва. Где переломы, синяки и ссадины? Хотя бы мелкая-премелкая царапина? Ива залечила? Так быстро… Внешне он выглядел вполне здоровым. Но в голове у него определенно творилось что-то жуткое. И кем он ей приходился, что она так возилась с ним? Муж? Любовник? Друг? Мэйсе, да какое это имеет значение!

Нет, завтра, перед тем как войти в эти проклятые горы, он должен непременно попытаться вывести чародейку на чистую воду, твердо решил мэйт. Возможно, от этого будет зависеть их с принцессой жизнь…

Глава 27

Солнце светило в затылок, ветерок шелестел желтеющей листвой, под ногами то и дело осыпались мелкие камешки, а из редеющего с каждым шагом леса доносилось пение птиц. Тайная тропа, ведущая к горе, ползла вверх змеей — серо-зеленой, узкой, едва заметной. Но не опасной. Совсем не опасной.