Тьма моей души (СИ)

С трудом отрываю взгляд от этого великолепия и смотрю вниз. Домик кажется небольшим, справа к нему примыкает уютная открытая веранда с потемневшим от сырости деревянным ограждением; вокруг — забор из цветущего, небрежно подстриженного кустарника.

Кстати о небрежно подстриженных, где сейчас Лео? Он меня тут одну оставил что ли? Я отхожу от окна и оглядываюсь по сторонам. Возле кровати на стуле аккуратно висит юбка. Я натягиваю ее, рваными движениями заправляя сорочку внутрь, выбегаю в уже смутно знакомый коридор и пролетаю его в несколько размашистых шагов. Пятки отсчитывают массивные деревянные ступени, а ладонь резво скользит по поручню, пока не упирается в столб. В нос ударяет запах растворимого кофе и поджаристого белого хлеба. Успокаивая воинственно рвущееся из груди дыхание, я ступаю в арочный проем, ведущий в кухню-гостиную.

Лео сидит за столом, погруженный в чтение, и лениво помешивает сахар в чашке, разнося по помещению жалобное звяканье металла о стекло. Отвратительный недостаток в мужчине — вот сразу минус пять из десяти пунктов совместимости в быту! Охотник так увлечен сюжетом произведения, что даже не замечает мое торжественное появление в его добром, пока еще ничем не омраченном утре. Я же застываю с приоткрытым ртом, потому что глаза, хоть и запоздало, сообщают мозгу, что Лео не одет. Как минимум сверху: снизу я не вижу из-за свисающей чуть ли не до пола скатерти и массивных стульев — так что этот момент остается только на совести моего воображения и веры в нормы этикета. Тут же принимаю решение убраться отсюда поскорее, пока меня не заметили, но даже не успеваю сделать полоборота, как Лео поднимает глаза и натыкается на меня своим зеленущим взглядом.

— Лайя? — он откидывает челку с лица и закрывает книгу с глухим хлопком. — Доброе утро, спящая красавица!

— Доброе утро, — сглатывая, произношу я.

— Завтракать будешь?

Лео поднимается из-за стола, а мое сердце, напротив, опускается в живот от волнения. Увидев, что он все же в брюках, с облегчением выдыхаю сквозь сложенные в трубочку губы.

Охотника же его полуобнаженный вид ничуть не смущает, он подходит к чайнику и выплескивает в свою чашку порцию кипятка, потом добавляет туда ложку с горкой кофе и после заливает все молоком. Разворачивается ко мне, опираясь ягодицами о столешницу, и улыбается приторной улыбкой.

— Кстати, для тебя в холодильнике есть… — он делает глоток кощунственной жижи, не отрывая от меня изучающего взгляда, — кровь.

— Откуда же? — удивляюсь я столь внезапному повороту. Меня будто подталкивает неведомая сила и я прохожу к столу. Плюхнувшись на стул, упираю подбородок в сцепленные пальцы — взгляд натыкается на потертый темно-синий переплет книги. Э. М. Ремарк «Три товарища». Однако, выбор весьма интересный.

— Ты слишком долго спишь, — хмыкает он, берет кусок хлеба и тянется к столу (за которым вообще-то сижу я!) за ломтиком бекона. — Я уже успел наловить на озере уток, пооткручивать им головы и выжать тушки.

Звучит, конечно, максимально неаппетитно, но прячущаяся за ироничной шуткой забота заставляет меня смутиться и покраснеть. Лео сейчас такой домашний и уютный, с растрепанными волосами, в одних брюках, минуту назад читающий на кухне, стучащий ложкой по чашке и пьющий отвратительный кофе. Кажется, что он сейчас спросит: «Любимая, где моя рубашка?», быстро чмокнет в губы и убежит на работу.

— Спасибо, — выдавливаю я севшим голосом, не смея поднять глаза. — Я впечатлена, что ты побеспокоился обо мне.

— О, не стоит благодарностей! — светится он. — На самом деле, я побеспокоился о себе. Находиться рядом с голодной вампиршей опасно, не правда ли? Ты и так грозилась высосать из меня всю кровь. — Лео вонзает зубы в хлеб с беконом. — А щегодня нощью… даже уже приштупила… к выполнению шваих угроз.

Охотник почти профессионально маскирует свои попытки не разразиться адским смехом за активным поглощением бутерброда и отворачивается, опять потянувшись к чайнику. Моя же крышечка со свистом прошибает потолок. Хочется придушить его прямо сейчас, как тех самых уток для моего завтрака. И если он думает, что я это молча проглочу, то как бы не так! Мы еще посмотрим, кто тут будет смеяться последним.

Я отодвигаю стул и осторожно приближаюсь к Лео. Он замирает, словно пытаясь разгадать мои намерения, но не оборачивается. Смотреть на его совершенное тело — настоящее испытание, заставляющее истекать слюной и не только ей. Когда я попаду в ад, у всех бесов наверно будет такая же россыпь веснушек на плечах. А если так, то и рая не надо.

Я протягиваю руку и медленно веду пальцами по натянутым, как струна, мышцам и останавливаюсь на его шее, аккуратно надавливая. Тут уже совсем не ясно, собралась ли я проучить охотника или себя решила довести до потери сознания.

Лео позволяет себя касаться, но при этом дышит тяжело и рвано. С самодовольством подмечаю, что не такой уж он и железный, каким хотел казаться со вчера. Я тесно прижимаюсь к нему, наклоняюсь к уху и шепчу самым развратным и искушающим шепотом: