Тьма на ладони

Я снова вспомнил слова, которые он произнес двадцать лет назад. «В том, что случилось, компания никого не винит. Всю ответственность я беру на себя». И точно так же, как двадцать лет назад, я ответил, почти не думая:

— Если честно, проблем сразу несколько. Даже если отставить в сторону проблемы вашей личной совести и думать только о бизнесе…

— Я внимательно слушаю.

— Во-первых, вопрос: стоит ли новый ролик того, чтобы заменять им уже готовый?

— Именно это я и хочу понять. Как, по-твоему?

— С одной стороны, я согласен с господином Санадой. По содержанию это полностью совпадает с лозунгом рекламы «Антика». Возможно даже, именно такой видеоряд выражает «цену мужества» точнее. И если пустить по экрану бегущую строку: «Вы смотрите запись реальных событий», — я уверен, что ролик пойдет на ура. Аудитория воспримет его с восторгом, и коммерческая отдача будет посильней, чем у нынешнего.

— Тогда о каких еще проблемах ты говоришь? — встрял Санада.

Я посмотрел на него, затем на Исидзаки и продолжал:

— Но как раз это и может обернуться проблемой.

— Какой же?

— Морально-этической. Сама успешность этого ролика может вызвать отторжение. Как вы сами сказали, это видео снимал человек, хладнокровно отстранившийся от происходящего. И это хладнокровие можно воспринять как жестокость. Что бы при этом ни чувствовали вы сами, — сила самой истории такова, что ее коммерческое использование, к сожалению, могут принять за цинизм. За насмешку над человечностью.

При слове «цинизм» Исидзаки не повел и бровью.

— Ну, и как ты считаешь? Такой риск оправдан? — только и спросил он.

— Лично мне кажется — пятьдесят на пятьдесят, — ответил я. И, понимая, куда он клонит, продолжил: — Пока неясно, как это будет смотреться в готовом виде. Я думаю, сцену падения стоило бы слегка пригасить, а главный акцент сделать на кадрах со спасенным ребенком… Но если все-таки заваривать всю эту кашу — нужно понимать, что главные сложности будут не с «Антиком», а с самим роликом.

— Какие сложности?

— С копирайтом и правом на портрет[15], — ответил я. — С первым, поскольку вы сами это снимали, проблем не возникнет. А вот с правом на портрет придется повозиться. Используй вы эти кадры в обычной телепрограмме — еще ничего. Но коммерческая реклама — это, как известно, «трансляция с целью обогащения». Как только встает вопрос о деньгах, возникает необходимое условие: по закону вам придется получить согласие на показ от всех участников этой съемки. Исидзаки мягко улыбнулся:

— На самом деле здесь любопытный момент! Вот и Санаде лицо этого «спортсмена» показалось знакомым. После съемки, уже когда все закончилось, мы с ним обменялись визитками. Тут-то я и понял, что это за птица…

Он полез в карман, достал карточку и положил на стол.

— Ах во-от оно что! — воскликнул Санада, пробежав по ней глазами. На визитке значилось:

ЁСИЮКИ ЁДА

Профессор

Университет Эдо

Факультет экономики

И я наконец тоже вспомнил. На видео этот человек разительно отличался от своего имиджа в телевизоре. Возможно, из-за спортивного антуража.

Ёсиюки Ёда был ученым-экономистом пронзительного ума. В последнее время его лицо так и мелькало в популярном телешоу по вопросам дефляции и общеазиатского кризиса. Чуть ли не каждую неделю. Он рассуждал о политике, не относя себя ни к правым, ни к левым. Выглядел приятно, говорил мягко, его язык был понятен любой домохозяйке — в общем, идеальный полемист для телевидения. Хотя даже вне телевидения его имя частенько упоминалось и в общей, и в специальной прессе. Я поднял взгляд от визитки.

— Тогда, конечно, связаться с ним не составит труда. Но даже если господин Ёда согласен, остается ребенок. Необходимо получить согласие родителей. А их реакция может быть какой угодно. Родители, которые бросают ребенка на произвол судьбы и подвергают его жизнь опасности, могут потерять слишком много в глазах общества. Так что я бы на вашем месте сначала выяснил именно этот вопрос.

— Ну, тут могут быть варианты… — заговорил Санада. — Конечно, мы не сможем заплатить им как звездам экрана. Но если предложить какую-то сумму в качестве благодарности, — думаю, они не откажутся. Кроме того, если им сказать, что господин Ёда уже согласился, а этот ролик — отличный шанс хоть как-то его отблагодарить, возможно, что они сами захотят нам помочь…

— Или не захотят, — отрезал я. На свете сколько угодно случаев, когда отец и мать расходились во мнениях по таким вопросам. Я уж не говорю о том, что от самой тактики Санады за версту разило дилетантством. Но об этом я промолчал. Как бы ни повернулось, — заниматься этим ему, а не мне.

— Но вернемся к главному, — сказал Исидзаки. — Значит, саму идею использовать эти кадры в рекламе Санада воспринял с энтузиазмом. Я так понимаю?

— Совершенно верно, господин президент.

— Ну а ты, Хориэ? Вынеси свой вердикт…

— Как мы и условились, я только высказываю впечатления. И сложности, которые я перечислил, — тоже не более чем впечатления. Я не в той ситуации, чтоб выносить вердикты.