Тьма на ладони

Он посмотрел на меня и тут же отвел глаза.

— А тебе, похоже, все как с гуся вода…

— Вы так думаете? А что, слезами обливаться было бы уместнее?

— Я не о том! Опять щетиной оброс, как дикобраз… Я понимаю, что температура и все такое. Но в такой день мог бы выглядеть и поприличнее!

Его слова забегали в моей голове, как тараканы. Возможно, в кои-то веки в них была какая-то правда. Я молчал.

— Я только что от Какисимы. Докладывал ему о вчерашних событиях. Как я понял, с тобой он уже беседовал. Уж не знаю почему, но мне было велено держать язык за зубами…

Значит, Какисима не сообщил Санаде о моем втором разговоре с президентом. Воистину: настоящий дипломат побеждает молча.

— Да, меня он тоже об этом просил. Оно и понятно. Начни мы с вами болтать — кто знает, как это истолкуют?

— Может, ты и прав, — вроде бы согласился Санада. — Но все равно непонятно…

— Что непонятно?

— Вчера президент был совсем не похож на человека, который подумывает о самоубийстве.

— Согласен, — кивнул я. — Просто гром среди ясного неба. Кстати, у вас не осталось копий, что делала Охара? Визитки профессора Ёды и карты, которую нарисовал президент?

— Я их выбросил.

— Выбросили?

— Ну президент же сказал, что ролик отменяется. Зачем нам тогда эти копии?

— И действительно. Очень разумное решение. Он скользнул по мне злобными глазками и, словно вспоминив о чем-то, снова открыл рот:

— И все-таки странно. Когда ты смотрел эту пленку, ничего особенного не заметил?

Я выжидательно посмотрел на него.

— Я вчера весь вечер думал об этой записи, — сказал он. — И кое-что сообразил.

Я молчал.

— Уж не помню точно, как это чертово здание выглядело на записи… Но я тебе скажу: странные перила у этого балкона! То ли дом проектировали кое-как, то ли в жилконторе у них сплошные разгильдяи… В общем, одно из двух. Весь вечер из головы не выходило.

— Да, решетка у этих перил и правда какая-то странная. Дизайн, конечно, красивый. Но в самом низу, между поперечными прутьями, слишком большой зазор. Словно пара прутьев вылетела…

— Вот и я о том же. Теперь понимаешь?

— Что?

— Обычно балконы с внешней стороны укреплены тем же материалом, что и стены. Сталь, алюминий, нержавейка — что-нибудь в таком роде. У этого балкона прутья стальные. Но именно сталь изнашивается быстрее всего! Такие случаи были — прутья ржавеют и отваливаются. Несмотря на это, архитекторы продолжают использовать именно сталь. Потому что на ней дольше держится краска. Проектировщики заботятся о внешнем виде больше, чем о безопасности!

— Да, этому зданию и правда лет двадцать, не меньше… Однако вы здорово во всем этом разбираетесь, босс! Откуда?

Явно польщенный, Санада задрал нос.

— Несколько лет назад меня выбирали председателем товарищества жильцов нашего дома. Тогда у нас произошло то же самое — ребенок с балкона свалился. И мне пришлось ковыряться во всех этих подробностях. Там тоже мальчуган на балконе играл. И ударился о прут решетки. Стальная решетка совсем проржавела и даже от слабого удара вывалилась вместе с ребенком. Слава богу, у нас он упал со второго этажа на мягкий газон. Отделался легкими ушибами…

— Вот как? — сказал я и задумался. — Значит, попади эта запись в эфир — возник бы скандал с владельцами самого здания?

— Несомненно! — кивнул Санада. — Я сразу об этом подумал. При всем моем уважении к президенту — хорошо, что мы не стали выпускать этот ролик. Признаюсь, после первого просмотра, я тоже подумал — какой сильный видеоряд! Просто клад для рекламы! Но, рассудив хорошенько, понял: начнется скандал вокруг проектировщиков здания. А имиджу «Антика» это совсем ни к чему. Хотя, возможно, президент и сам это сообразил, вот и решил все остановить…

Да, черт возьми. Санада был профи. Несмотря ни на что, приходилось это признать.

Он встрепенулся, словно вспомнил что-то еще.

— Да, кстати! Вчера с президентом вы говорили о чем-то странном… Я ничего не понял.

— Да ладно, босс, — оборвал я его. — О чем могут болтать усталый старик и без пяти минут безработный? Ни к нашему с вами делу, ни к делам компании это уже не относится. Меня вообще лихорадит. Можно, я поеду домой?

— Что, так плохо?

— Ваше лицо перед глазами расплывается.

— Уф-ф… — выдохнул Санада и наконец кивнул. — Ладно. Иди отдыхай. Дел у тебя, я смотрю, почти не осталось.

— Почти? После того как ролик отменили, вообще делать нечего. Сегодня я приехал по вызову, за который уже отчитался. Чем еще прикажете заниматься в законный отгул?

Санада криво усмехнулся:

— Да езжай, черт с тобой…

— С удовольствием!

Когда я поднялся с места, он снова окликнул меня:

— Да! А где сейчас запись, которую тебе передал президент?

— Когда стало известно, что ролика мы не снимаем, я тут же отправил ее президенту по внутренней почте.

— Ах вот как…

Больше он не сказал ничего. Отвел глаза и уставился куда-то в пространство.

Я вышел из офиса и направился к станции метро «Синдзюку». Голова еще немного кружилась. Легкая слабость не отпускала. Лучи рассвета мягко ласкали лицо. Я шагал по весенней улице, свободный от всяких обязанностей, и уже от этого чувствовал себя лучше.