Тьма на ладони

— Похоже, это именно то, что нам нужно, — сказал я и скользнул взглядом по табличке слева от окошка: «Консьерж Минору Мацуока». Я невольно заразился его интонациями.

— У вас отличная память, господин Мацуока. Давно здесь работаете?

Явно привыкший к тому, чтобы его звали по имени, консьерж с важным видом кивнул:

— О да! Уже восемь лет.

— И госпожа Саэки жила здесь все это время?

— Да нет… Лет пять назад переехала.

— Вместе с супругом?

— Этим вопросом вы вторгаетесь в интим. Я не могу вам ответить.

— Да-да, конечно, — закивал я. — Значит, дома ее не застать?

— Почему же? К утру она обычно возвращается.

— К утру? То есть она здесь не ночует?

— Это тоже вторжение в интим,— улыбнулся он все так же любезно.

— Конечно-конечно, — повторил я. — Кстати, должен отметить — здесь вокруг очень красиво. Вроде и дом не новый, а с таким вкусом построен! Может, и мне квартиру снять? Сколько лет этому зданию?

— В этом году восемнадцать… Но квартиры у нас редко освобождаются. И за возраст здания скидок не делаем.

Я прекрасно понимал, о чем речь. Если бы он не заткнулся, следующей фразой было бы: «Клеркам уровня завсекциеи в этом доме жилья не предоставляют».

— Так, может, господин Мацуока — один из домовладельцев?

Впервые за весь разговор ему стало неуютно.

— Нет-нет! Что вы… Я здесь только служу.

— Вот как? — улыбнулся я. — Тогда не найдется ли у вас рекламных проспектов о продаже квартир? Желательно поновее. Вдруг найду что-нибудь подходящее.

Несколько секунд он изучал меня, склонив голову набок. Потом открыл ящик стола, достал какой-то проспект и протянул мне. Листовка трехлетней давности. Подражая консьержу, я с такой же неторопливостью пробежал по ней взглядом. Четырехкомнатная квартира с большой кухней, общая площадь — сто двадцать квадратных метров, сто восемь миллионов иен[19]. С моей квартиркой на Готанде сравнится разве что возрастом, а по размерам — в несколько раз больше. За такую сумму можно купить с десяток клетушек вроде моей. Посредник в случае сделки — «Недвижимость Нидзё».

Я поднял голову.

— Так что же — господин Мацуока работает на «Недвижимость Нидзё»?

— Нет-нет! Моя фирма совсем небольшая. «Коммунальные услуги Нидзё»…

Улыбка на его лице не поблекла ни на йоту. Хотя и поменяла свое качество. За маской учтивости теперь скрывалось явное раздражение.

— Ну что ж… — сказал я. — Придется побеспокоить госпожу Саэки как-нибудь в другой раз. Хотя и стоит предупредить ее заранее. Вы не дадите мне номер ее телефона?

Старик задумался. Поможет ли он своей квартирантке — или, наоборот, навредит? Наконец он решился. Повернулся к списку жильцов на стене и внятно, с достоинством зачитал мне номер. В его устах даже обычные цифры звучали как стихи придворных поэтов.

Я записал номер в блокнот.

— Большое спасибо. Извините за назойливость.

— Ну что вы. Никаких проблем… — В его голосе слышалось явное облегчение.

Уже отвернувшись от окошка, я вдруг вспомнил:

— Да, еще! В последнее время здесь проводился какой-нибудь ремонт?

— Ремонт?

— Такое старое здание иногда требует ремонта, не правда ли? Если я вдруг надумаю купить здесь квартиру — кого мне об этом спрашивать, как не господина консьержа?

— Ну что же. Косметический уход, конечно, иногда требуется. Но не настолько, чтобы доставлять неудобства жильцам… Что же до капремонта, то в этом никакой необходимости нет. Здание построено крепко, на совесть.

— И никаких происшествий никогда не случалось?

— Каких еще происшествий?

— Ну, например, ребенок с балкона выпал, или перила балконные отвалились. Обычно после этого производят ремонт. У вас ничего такого не производилось?

Он изменился в лице.

— Простите, но это чья-то ошибка. Или кто-то на нас наговаривает. Здесь солидные апартаменты, а не какой-то паршивый клоповник!

— Вот как? Тогда, господин консьерж, позвольте вам кое-что подсказать.

— Что же?

— Нельзя говорить «вторгаетесь в интим». «Вторгаться» можно только в личную жизнь…

На этом я покинул «Розовые холмы». Окошко за моей спиной с треском захлопнулось. Не самый учтивый способ прощания.

Выйдя на улицу, я пожалел, что так обошелся со стариком. Все-таки самая большая гордость на закате его жизни — в том, что он служит в таких шикарных апартаментах.

С неприятным привкусом под языком я достал мобильник, раскрыл блокнот с телефоном Киэ Саэки и набрал номер. «Никого нет дома. Оставьте, пожалуйста, сообщение…» Я отключился и посмотрел на часы. Девять с мелочью.

Я набрал еще один номер. На сей раз ответили моментально:

— Алло! «Напитки Тайкэй»…

— Oxapa? Это я.

— Шеф? Чего это вдруг? — Ее голос меня успокоил. Хотя бы тем, что в нем не было ни капли учтивости. — Вы же сегодня отдыхаете! Мне Санада сказал. Температура высокая?

— Ерунда. Что там у вас происходит?

— Сплошной ужас.

— А конкретно?

— По всей фирме траур объявлен. Вечером во всех газетах некролог напечатают. Хотя день похорон еще не назначили. Текст некролога еще сочиняют. Копию я вам потом домой на факс отправлю, хотите?

— Да нет, не стоит, — ответил я. — Главное в некрологе — это заголовок… Опять вчера до последнего на работе сидела?