Тьма на ладони

Войдя в метро, я сел на кольцевую Яманотэ. На станции «Эбису» пересел на линию Хибия и вышел на Хироо. Любоваться на цветущую сакуру было еще рановато, и я решил поразглядывать старенькие многоэтажки.

Выйдя из метро, я достал мобильный. Хоть Санада и выбросил копии, адрес я помнил. Позвонив в телефонную справочную, я запросил номер госпожи Киэ Саэки в районе Минатоку. «Такой не значится», — ответили мне. В последнее время все больше абонентов отказываются регистрировать в справочниках свои адреса.

Я зашагал в сторону Ниси-Адзабу. Очень скоро знакомое здание показалось перед глазами. Перейдя дорогу, я остановился у подъезда. Восемь этажей.

«Розовые холмы Гайэн-Ниси» выглядели куда обшарпанней, чем на видео. И пожалуй, еще пижонистей. Нечто вроде красотки, что когда-то соблазняла сотни мужиков, но теперь клевала носом в доме для престарелых. Такое вот здание.

Пятый этаж, сказал вчера Исидзаки, На пятом — три балкона. Каждый из них мог оказаться в кадре. Хотя ни на одном я не заметил щели, в которую мог бы провалиться ребенок. Изогнутые прутья перил, обвитые металлическими виноградными лозами. Надежные и прочные, на каждом из трех балконов. Стальные, как и сказал Санада. Цвет — тускло-зеленый. Плотные шторы на каждом окне не дают подглядеть, что внутри.

Было бы желание, с помощью компьютерной графики проделать в таких балконах щель — легче легкого. И если приспичит, достаточно лишь фотографии анфас, чтобы вставить туда кого нужно. Все остальное решают только время и деньги. Превратить этот дом в то, что я видел на записи президента, можно за две-три недели. Кто и зачем мог потратить на это столько денег и времени — загадка. Как и вопрос, откуда эта запись взялась у Исидзаки.

Сам Исидзаки о записи просил забыть. И явно хотел уничтожить пленку. Но в моем случае забыть не получается. Копия пленки пропала неизвестно куда. Почему Исидзаки повесился — тайна. Мало того, он за что-то меня поблагодарил. И его последние слова до сих пор отдаются эхом в ушах…

Я подошел к подъезду. Домофона в здании не было. Окошко консьержа задернуто занавеской. Наверняка откроется не раньше девяти. Я прошел мимо и направился к лифту.

На табличке двери все было так же, как я запомнил. Квартира 503, Киэ Саэки. Я посмотрел на часы. Восемь сорок. Может, для хождения в гости и рановато, но вряд ли кого-то разбужу. Я нажал на кнопку звонка и услышал, как в квартире зазвенел электрический колокольчик. Никто не ответил. Я подождал с минуту, нажал еще раз и потрезвонил еще немного. Безрезультатно. В такой ранний час квартира была пуста.

Я вернулся на первый этаж. Постучал в окошко консьержа. За окошком что-то задвигалось, занавеска отъехала в сторону. Седой как лунь старичок вытаращился на меня, и окошко наконец отворилось.

— Доброе утро, — учтиво произнес он. Голос был под стать выражению лица. Сплошные вежливость и достоинство.

Я сразу почувствовал себя маленьким человеком. Повстречайся мы в другой ситуации, я бы принял его за директора крупной фирмы.

— Чем могу быть полезен? — осведомился он все так же учтиво.

— Я хотел бы кое-что уточнить. Насчет госпожи Киэ Саэки из пятьсот третьей квартиры.

Вытянув подбородок, консьерж посмотрел на меня сверху вниз.

— У вас есть визитная карточка? — поинтересовался он.

Я послушно вручил ему визитку. Старик нацепил на нос очки в благородной серебристой оправе и зачитал себе под нос;

— Господин Хориэ, отдел рекламы, «Напитки Тайкэй»…

Он вопросительно поглядел на меня. «Ну, и?..» — читалось в его глазах.

— Насколько я слышал, госпожа Саэки — очень красивая дама, не так ли?

Это был пробный шар. Я никак не ожидал, что ответный удар будет сильным. Он выдержал паузу и солидно кивнул:

— О да, несомненно… А вы по какому вопросу?

— У госпожи Саэки есть ребенок, не правда ли?

— Есть. — В его голосе вдруг послышались металлические нотки. — Однако господин Хориэ не ответил на мой вопрос.

— Прошу прощения… — Мне вдруг почудилось, будто я разговариваю с управляющим пятизвездочного отеля. — Дело в том, что наша компания готовит рекламу в одном престижном журнале. Для этой рекламы мы ищем подходящую даму, желательно с ребенком. Госпожа Саэки — одна из возможных кандидаток на эту роль.

— Вот оно что… Но почему именно госпожа Саэки? Вы же о ней ничего не знаете.

Похоже, в прошлом этот старик был обычным салариманом.

— А это уже секрет фирмы, — широко улыбнулся я. Я пытался соответствовать его учтивому тону. Но, похоже, не преуспел. — Я собрал о госпоже Саэки самые положительные отзывы. Но лично с ней пока не встречался. И вот сегодня зашел к ней домой, но никого не застал. Вот и подумал: может быть, хоть вы мне чем-то поможете?

— Да что вы говорите.

— Вы не подскажете, сколько ей лет?

— Точно вам не скажу. Наверное, где-то за тридцать.

— А ребенку?

— Когда господин Масахико родился, я здесь уже работал… Считай, три года прошло.

Улыбка консьержа оставалась учтивой. Но я уже заметил в ней легкое раздражение. Трехлетнего ребенка он называл «господином». Бывает на свете учтивость, способная вывести из себя кого угодно.