Тьма над Петроградом

В ту же секунду Василий Лазоревский, который до сих пор молча наблюдал за происходящим, вскочил со стула и выхватил свой револьвер. Но он не успел даже навести свое оружие на бандита – прогремел выстрел, револьвер Лазоревского упал на пол, а сам Василий завыл, тряся простреленной рукой.

– Я же просил – без шухера! – проговорил Филимонов, опуская дымящийся ствол своего «кольта». – Для первого раза ограничусь строгим выговором, но следующий раз – вычеркну из списка живых, хотя лично мне эта процедура глубоко неприятна! Я вообще человек интеллигентный, люблю кино, а хамства не терплю, считаю его буржуазной отрыжкой далекого прошлого…

Румынский оркестр затих, напоследок первая скрипка издала какой-то душераздирающий звук.

– А это у вас что? – сурово осведомился бровастый бандит, резко дернув завернутую в ткань картину, которую Баранов крепко прижимал к груди.

– Это ничего… это так… это портрет моей покойной бабушки, который дорог мне как память… – забормотал Вольдемар.

– Бабушки? – переспросил бандит и насмешливо уставился на картину. – Слушай, ты, селедкин внук, ты меня сильно раздражаешь! Семе-эн Степанович! – Он обернулся к Филимонову. – Тут картинка какая-то. Брать?

– Бери все, Филин! – распорядился маэстро.

Филин не без труда засунул картину в саквояж и хотел уже перейти к следующему столику, как вдруг входная дверь ресторана снова с ужасным грохотом распахнулась, и в заведение ворвались трое людей в черных кожанках. Один из них тут же навалился на Филимонова, приставив «наган» к его затылку. Двое других встали по сторонам, направив на посетителей оружие.

– Всем оставаться на местах! – рявкнул старший. – Кто шелохнется – стреляю без предупреждения! В особенности это касается граждан налетчиков. Если будет шухер – пристрелю вашего главаря за милую душу, у меня давно руки чешутся!

– ГПУ! – вскрикнула в наступившей тишине какая-то дама.

Филин опустился на колени, вскинул револьвер и выстрелил в одного из чекистов, но промахнулся. В ответ прогремели два выстрела, Филин упал, выронив револьвер.

– Я сказал – стреляю без предупреждения! – проревел чекист. – Всем сей момент лечь на пол! Кто не подчинится – пеняй на себя! Мозги вышибу на счет раз!

– Безобразие! – раздался из зала истеричный выкрик. – Вы должны нас защищать, а вместо этого…

– Мне некогда разбираться, кто тут налетчик, а кто так – буржуй недорезанный! Кто не ляжет на пол – считаю бандитским пособником и расстреливаю на месте!

Задвигались стулья, перепуганные посетители ресторана бросились исполнять приказание.

– А вас что, мои слова не касаются? – Человек в кожанке подошел к столу Баранова.

– Я сам из ГПУ… – заторопился Вольдемар и полез в карман за удостоверением.

– Руки на стол! – заорал на него чекист. – Это мы разберемся, из какого ты ГПУ! Наши сотрудники по ресторанам не шляются, с нэпманами компанию не водят!

– Я здесь по служебной надобности! – забормотал Баранов, вытянув перед собой дрожащие руки. – Провожу секретную операцию…

– На пол, сука! – рявкнул на него чекист. – Все на пол!

Вся компания сползла со стульев и улеглась на полу. Чекист подобрал саквояж Филина.

– Вещественные доказательства! Приобщим к делу!

Вольдемар застонал, провожая саквояж страдальческим взглядом. Вместе с этим саквояжем от него уплывала надежда на светлое, безбедное будущее.

Следя за саквояжем, он совсем забыл про Павла Аристарховича. Тем временем сероглазый молодой человек из-за соседнего столика и его бледная спутница ползком перебрались ближе, подхватили Ртищева под руки и потащили к служебному выходу из ресторана.

Глава 9

У нас ножики стальные,

Гири кованые,

Мы ребята удалые,

Практикованные…

Частушка

– Кто вы? Куда вы меня ведете? – бормотал искусствовед, безвольно переступая ногами.

– Вы не узнаете меня, Павел Аристархович? – проговорил Борис, поддерживая старика и помогая ему подняться по лестнице.

– Господи, Борис Андреевич! – выдохнул Ртищев. – Как же это… там ведь ГПУ… нас догонят…

– Не бойтесь, это ряженые, – успокоил его Ордынцев. – Они из одной шайки с Филимоновым. Нам пришлось договориться с бандитами, чтобы вытащить вас из заключения. Впрочем, они внакладе не останутся, возьмут сегодня хороший куш…

Ртищев дышал тяжело, со свистом и держался за сердце.

– Стар я для таких приключений! – проговорил он, преодолевая последние ступеньки.

Мари открыла дверь, выглянула на улицу, обернулась:

– Чисто, можно выходить!

Борис буквально вынес Ртищева на себе.

Они находились в темном переулке позади ресторана. Вдруг из темноты послышался стук копыт, появилась пролетка.

– Садись, вашбродь! – донесся с козел довольный голос. – Прокачу с ветерком!

– Молодец, Саенко! В самый раз подоспел! – выдохнул Борис, подсаживая Павла Аристарховича в пролетку. Мари вскочила следом, Борис встал на подножку, и Саенко тут же хлестнул лошадь:

– Пошла, родимая!

Пролетка сорвалась с места, промчалась до угла, вывернула на соседнюю улицу. Вдруг навстречу метнулись яркие фонари автомобиля, грохнул выстрел.