Тьма над Петроградом

Клиент дико взглянул на Саенко, выхватил у него недоточенный нож и скрылся за той же дверью. Однако на его месте тут же появился другой – рыхлый толстяк с длинными обвислыми усами.

– Вам инструмент поточить? – проговорил Саенко. – На дискуссию торопитесь?

– Точно! – подтвердил толстяк и протянул Пантелею хлебный нож. – Мне бы поострее…

– Сделаем! – Саенко принялся за работу и тут же повторил свой вопрос – не знает ли его клиент Игната Кардаша.

– Кардаша? – Анархист подозрительно взглянул на точильщика. – А на что тебе этот Кардаш? Ты, как представитель угнетенных народных масс, должен своим здоровым нутром чувствовать всю его гнилую буржуазную сущность!

– Это вы верно говорите, – кивнул Саенко, переворачивая нож и принимаясь за другую сторону. – Нутро у меня здоровое, сроду ничем не болел, окромя похмелья, а у него самая как раз гнилая сущность, поскольку мне этот Кардаш денег должен несметное количество. Пять с половиной мильонов! Это уж не знаю, сколько на новые червонцы получается. Я ему столько всякого… инструмента наточил, а он обещал к пятнице расплатиться – и поминай как звали!

– Да, братец, можешь со своими денежками распрощаться! – ухмыльнулся толстяк. – Кардаш теперь в Питер ни ногой! Ему сюда лучше не соваться – многим насолил! Да только… – анархист понизил голос, – да только он сюда и не хочет. Ему в Голубкине хорошо, он там устроился, как царь Салтан. Живет – как сыр в масле катается! Вроде коммуна анархическая, а на самом деле – самая настоящая тирания!

– В Голубкине? – переспросил Саенко. – Это где ж такое будет Голубкино?

– Да ты уж не собрался ли туда за своими мильонами? – усмехнулся анархист.

– А что ж – бросить такие деньги? Мы люди небогатые, деньгами швыряться не приучены…

– Забудь, братец! У него там охрана с пулеметами, как кто посторонний появится – палят без разговора!

– А все-таки где же это Голубкино?

– Бывших графов Кутайсовых имение возле Луги. А только я тебе не советую…

– Ну, за совет – спасибо, а ножичек ваш готов! Позвольте двести тыщ за работу…

– Ну, братец, больно много! – проговорил анархист, любуясь ножом. – Хорошо наточил, душевно! Зайди за деньгами в пятницу!

– Ох и подлый же народ эти анархисты! – повторил Саенко, проводив толстяка взглядом.

Он снова взгромоздил точило на плечо и покинул дворцовый двор.

Встретив ожидающих его Бориса и Сержа, сообщил, что ему удалось выяснить.

– Голубкино так Голубкино! – проговорил Серж. – Хорошо, что не Рио-де-Жанейро!

Глава 10

Много звездочек на небе,

Одное светлее нет.

Много партий есть на свете —

Анархистов лучше нет.

Частушка

– Хозяин, водички не дашь напиться? – спросил Борис, перегнувшись через покосившийся забор.

Крестьянин, который гонялся по двору за курицей, остановился, приложил руку козырьком и посмотрел на приезжих.

– Водички? – переспросил он. – Водички – это можно. А вот дозвольте спросить, много ли ваша штуковина овса потребляет? Или ее сеном можно заправлять?

Борис усмехнулся, взглянув на автомобиль:

– Нет, сеном нельзя. Вот самогонкой, пожалуй, можно. Только если очень крепкой.

– Тю! Самогонкой! – повторил крестьянин. – На самогонке-то кто хошь побежит, то дело нехитрое! На самогонке-то и Глашка моя любую лошадь обгонит! У прежнего-то барина тоже такая штуковина была. Быстро бегала! Я этого, кучера, который при ней, спрашивал, да только он все не по-нашему говорил…

– А кто у вас сейчас в имении живет? – спросил Борис, принимая из рук хозяина ковш с водой.

– В имении? – Мужик насупился. – Басурманы!

– Мусульмане, что ли? – переспросил Борис.

– Зачем мусульмане? Эти… антихристы!

– Анархисты?

– А какая разница? Одно слово – басурманы! Много жен у них, как у татар. Наших парней смущают, к себе зовут. Мишка Зотов пошел, думал – ему тоже четырех жен дадут, так нет, надули! Привели к нему одну какую-то бабу – старая, страшная, как баба яга, да еще бородавка на носу! Тебе, говорят, другой не положено, вот выбьешься в начальство, тогда поглядим… в общем, как везде: одному начальству житье!.. Хоть большевик, хоть анархист, хоть черт с рогами, а как начальник – так ему и паек, и хоромы получше, и бабу попригляднее!..

Борис вернулся к машине. Мари отпустила тормоз, и автомобиль, подпрыгивая на кочках и проваливаясь в рытвины, покатил в конец села, где виднелась старинная каменная церковь.

На церковной паперти стоял мужичок в рваном полушубке, с берданкой в руках.

– Кто такие? Чего надо? – строго выкрикнул он, опасливо уставившись на подъезжающую машину.

В этом сочетании угрозы и испуга было что-то от мелкой собачонки, которая скалится на большого пса, при этом пугливо отскакивая от него.

– Ты, земляк, того, – Саенко выскочил из машины и вперевалку направился к мужику с берданкой, – ты эту штуковину лучше опусти, а то как бы она ненароком не пальнула!