Тьма после рассвета

— Витя, ты что, на полном серьезе думаешь, что сексуальный мотив здесь просматривается? — не унимался Носилевич. — Или просто так сказал, чтобы заставить Муляров отвечать на вопросы? Пуганул, проще говоря?

— Я ничего не исключаю, — сухо ответил Гордеев. — Все версии подлежат отработке в полном ­объеме.

— Да ладно, ты мне учебник-то не цитируй, я его тоже читал. Меня интересует твое личное мнение как профессионала. И знаешь, что я тебе скажу? Среди знакомых этой семейки есть кто-то, на кого они думают. Есть человек, которого эти Муляры сами подозревают в педофилии, но до времени не хотят говорить. Может, их родственник или начальник, сослуживец.

Гордеев моментально забыл о своей злости, которую полагалось испытывать к капитану КГБ.

— С чего ты взял?

— Ты же с мужем разговаривал, жена у тебя за спиной сидела, ты ее не видел, а я смотрел внимательно. В какой-то момент она начала волноваться, и чем дальше — тем сильнее тревожилась. Когда мы уходили, она была уже сама не своя. Если хочешь мой совет — прошерсти как следует их окружение, они явно что-то знают.

Виктор молча кивнул. Он был благодарен Носилевичу за наблюдательность, но сказать «спасибо» или еще что-то соответствующее моменту язык не поворачивался.

Согласно плану на рабочий день, утвержденному утром на планерке, им предстояло встретиться с неким Михаилом Филипповичем Прасоловым, человеком крайне занятым ответственной работой в Министерстве торговли. Вызывать такого человека на Петровку или в Краснопресненский РУВД негоже, к нему следует подъехать, куда он скажет, и в то время, когда ему удобно. Прасолов назначил визит на половину шестого вечера, согласившись принять сотрудников уголовного розыска в своем служебном кабинете. В Минторге офицеров нет, «усиление» им не объявляли, но вся управленческая верхушка, тем не менее, трудилась в эти выходные даже более интенсивно, нежели в обычные будни: смена власти, момент ответственный, нужно быть готовыми к любым проверкам и к выполнению любых, даже самых неожиданных, указаний, исходящих от Политбюро ЦК.

— Поехали, — радостно сказал Гога Телегин, — подскочим туда пораньше, хоть пожрем вкусненького. У них там такой буфет — пальчики оближете.

— Бывал? — спросил Носилевич.

— И не раз. Это же моя сфера интересов. Бутербродики с сырокопченой колбаской, с красной рыбкой, с икоркой, салатик с крабами!

Гога мечтательно причмокнул и выразительно закатил глаза. Гордеев не возражал, есть и вправду хотелось, хорошо, что Наденька с утра обильно накормила, а то бы уже ноги протянул: как ушел из дома — так маковой росинки во рту не было. Носилевич предложение тоже поддержал, причем с энтузиазмом, который показался Виктору даже избыточным. «Ясное дело, капитан чует, что мы с Гогой ему не особо рады, и надеется за совместной трапезой наладить отношения. Застолье сближает, как известно. А если с выпивкой — так тем более. Зуб даю: после встречи с этим минторговским деятелем наш чекист предложит где-нибудь посидеть и принять по сто граммов. Мосты наводить собирается. Ну-ну, бог в помощь».

Буфет в Министерстве торговли оказался действительно роскошным, и Гордеев снова начал злиться на Носилевича, теперь уже за сам факт его присутствия рядом. Не было бы с ними Кирилла — можно было бы взять хоть по паре самых вкусных бутербродов и пирожных с собой, завернуть в бумажку, сунуть в «дипломат», а дома порадовать угощением пацанов. Ничего особенного в таком поступке не было, но при капитане почему-то казалось неприемлемым.

В назначенное время они сидели в приемной Прасолова и терпеливо ждали: Михаил Филиппович задерживался на совещании у министра. Гога, как обычно, не терял времени, очаровывал секретаря — женщину средних лет и строгого вида. Телегин вовсе не был бабником, а стремление заводить подружек всюду, где бы ни ступила его нога, объяснялось давно выработанной профессиональной привычкой, ведь он обслуживал сферу торговли и общепита, где, как известно, работают в основном именно женщины.

— Какой план на завтра? — спросил Кирилл у Гордеева.

— Завтра будет попроще. Семь человек сможем опросить за один день, если срастется. Всех вызвали в РУВД.

— А сегодня что же? Ну, с Прасоловым понятно, его в РУВД не выдернешь, но с родителями-то можно было и быстрее управиться, если собрать их в одном месте. А мы весь день провозились, на дорогу столько времени потратили. Хорошо еще, что Смелянский сам домой пришел, удалось с ним побеседовать, иначе пришлось бы и к нему на работу ехать, потом ждать в приемной, вот как сейчас. Нерационально у вас в милиции рабочие графики составляются.

«Ага, давай, внеси рацпредложение, — пробурчал мысленно Виктор. — Не стал бы прятаться за наши ксивы, заявил бы открыто, что, мол, к товарищу Прасолову из КГБ пришли, так он, глядишь, и визит к министру отложил бы. А то сидим тут, как жалкие просители. Что, слабо? Привыкли таинственность вокруг себя наводить?»

— Родителей нельзя от дома отрывать, — коротко ответил Гордеев. — Они к телефону привязаны. Неужели сам не понимаешь?

Кирилл кивнул.