Тьма у ворот

— Гадазон, — негромко произнес он. — Твою жену поймал гадазон.

— Дорогой, любимый, о чем таком говорит этот человек?! — заволновалась Детха. — Не подпускай его ко мне, я боюсь!

Вопреки своим словам, она удивительно быстро спрыгнула с постели и пошла на Массено. Раскинула руки-окорока и кинулась, ища схватить, раздавить костлявого монашка.

Массено сдернул повязку.

Женщина закричала. Облитая солнечным светом, она не рассыпалась пеплом, как вампир или нечистый покойник. Не покрылась и ожогами, как демон или нечистая тварь. И уж подавно не сгинула бесследно, как привидение или нечистый дух.

Нет, она просто кричала, визжала и верещала. Муж тоже вопил, заламывая руки, но не пытался помешать.

Массено же продолжал жечь гадазона. Он направил взгляд пустых глазниц точно на медальон, сосредоточил на нем весь свет, что умел испустить.

И через несколько секунд медальон расплавился.

— Он стоил три денгара! — ахнул караван-сарайщик.

Массено уже возвращал повязку на место. Женщина замерла как вкопанная. Ее взгляд стал похож на взгляд новорожденной — такой светлый и чистый, полный неподдельного изумления.

Массено сам снял с ее шеи остатки гадазона. Эти нечистые духи имеют вид неких носильных предметов — одежды, обуви, украшений. Они не способны двигаться и не могут ничего сделать, пока их не наденут, — но тогда уж приобретают над человеком полную власть.

Дертхан, слушая это, ахал и охал. Детха, понемногу пришедшая в себя, долго моргала, долго не верила, что с ней такое было, а потом принялась в голос орать и поносить мужа.

— Ах ты, мымран бесстыжий, ахиней бесполезный, дурбачей тупоногий! — ревела она, тягая Дертхана за бороду. — Экую дрянь мне подарил, сукан, убойца, запалист!.. Убить меня хотел, да?! А то хуже — покорной себе сделать?! В суккубу обратить мечтал, прелюбодей похабный?! Проклинаю, ненавижу, сдохни!

— Что ты, что ты, лапушка, ласточка моя среброкрылая! — лепетал счастливый муж, покрывая поцелуями сдобные ручки любимой. — Ты, ты одна мне нужна, никого больше себе не желаю! Люблю тебя безумно, жить не могу!

Получив еще богато тумаков, он наконец утишил гнев супруги и вспомнил о выручившем его солнцегляде. Дертхан стиснул его в объятиях, а потом долго тряс руки, едва их не сломав.

— Спасибо, спасибо тебе, космоданин! — истово благодарил он. — Благослови тебя Херем! Слава ему, что послал мне тебя! Чем я могу тебя вознаградить?! Скажи, скажи — все сделаю, все тебе отдам! Дочь бы свою в жены тебе отдал, не будь ты дервишем!.. и не будь моей дочери только три года!.. и не будь она уже просватана за сына Вухмеда-бузы!.. а так бы точно отдал!

Дертхан и в самом деле хотел что-нибудь сделать для монаха. Он то совал ему монеты, то пытался впихнуть в рот какую-то страшно липкую сладость, то накидывал на плечи шелковый платок, то обещал выстроить для Массено часовню или что он сам захочет.

Массено вежливо благодарил, но от всего отказывался. Он сказал, что единственное, чего он сейчас хочет, — исполнить порученную миссию. А для этого ему нужно отыскать дом, в котором когда-то жил один человек.

— И всего-то! — обрадовался Дертхан. — Э, космоданин, зачем молчал?! Я здесь всю жизнь живу, меня все знают, и я всех знаю! Говори, кто нужен, — лично проведу, клянусь бородой Херема!

— Его звали Радож Токхабаяж.

— Э… а… нет, такого не знаю. Никогда не слышал. Когда он здесь жил?

— Очень давно. Шестьсот лет назад.

— Когда?! Космоданин, да ты, верно, рехнулся! — всплеснул руками Дертхан. — Что ты какие вещи говоришь?! Шестьсот лет! Ну кого я тебе найду через шестьсот лет?! Да в те времена не то что меня — моего прадедушки Букхиба на свете не было, да хранит его Херем вечно!

— Я знаю, — спокойно ответил Массено. — Именно поэтому моя миссия так трудна. Жаль, что в вашем городе нет какого-нибудь архива или обители монахов-летописцев…

— А! — вскинулся Дертхан. — Во! Знаю! Знаю, как тебе помочь! Знаю, кто тебе нужен! Есть у нас один дервиш, есть! Очень старый, очень-очень старый! Старый как пустыня!

— Гном?.. Эльф?.. — с надеждой спросил Массено.

Он не слишком надеялся встретить здесь гнома или эльфа. И те и другие терпеть не могут пустынь. Но всегда же может найтись какой-нибудь одиночка, по той или иной причине решивший поселиться именно тут.

— Нет, человек, — сразу разбил его надежды Дертхан. — Но старый как пустыня.

Он действительно таким оказался. Уговорив Массено хотя бы переночевать у него, наутро караван-сарайщик лично отвел его на одну из окраинных улиц. Там, возле пустого храма, в пыли и сам покрытый пылью, восседал в позе лотоса… могло показаться, что это каменный идол или высохшая мумия.

Но приглядевшись…

— Идущий Сквозь Время, — почтительно произнес Массено.

— Он, — не менее почтительно подтвердил Дертхан. — Говорят, сидит здесь уже семьсот лет. Ни разу на моей памяти ничего не говорил. Но все видит. Все слышит.

Массено подошел ближе. Шея Идущего Сквозь Время чуть слышно хрустнула. Покрытые белесой пленкой глаза чуть сдвинулись.

Теперь он стал казаться высохшей мумией, внутри которой копается скарабей.