Тьма в конце тоннеля. Обмен Райнеманна. Человек без лица.

Увиденное заставило Дэвида замереть от изумления. Бежавшие наводили фонарики на человека, который выехал из конюшни верхом. Белел легкий холщовый костюм. Франц Альтмюллер!

Он воспользовался тем безумным вариантом, который отверг Сполдинг. Впрочем, Сполдинг и Альтмюллер играли противоположные роли: Дэвид — жертвы, а Франц — охотника. Сполдинга могли настичь и часовые, но Альтмюллер не хотел и не стал ждать. Он пришпорил коня и пустился по полю вскачь.

И вновь Дэвиду все стало ясно. Альтмюллеру нельзя было оставить его в живых. Избежать казни в Берлине Франц мог, лишь представив доказательство смерти человека из Лисабона. Агента Ферфакса, сорвавшего операцию «Тортугас», чье тело опознали бы ученые со шхуны в Очо Калье.Человека, которого якобы нашло и спровоцировало гестапо. Как все страшно, как чуждо природе людской!

Такого врага, однако, оставлять в живых нельзя. И в мирное время Альтмюллер будет столь же опасен, как на поле боя. Он — враг Сполдингу до мозга костей: это все время читалось у него во взгляде. И дело здесь не в Третьем рейхе, а в самом Альтмюллере, он не из тех, кто может простить человека, расстроившего гениальный замысел — операцию «Тортугас», да еще обозвавшего при этом его идиотом.

Альтмюллер затаится. Неважно где — в Буэнос-Айресе, Нью-Йорке или Лондоне. И первой его жертвой станет Джин. Он поймает ее в перекрестие прицела снайперской винтовки или вонзит ей в сердце нож, или подстрелит из пистолета. Альтмюллер рассчитается со Сполдингом. Это читалось в его бесцветном взгляде.

Альтмюллер натянул поводья, заставил коня перейти с рыси на шаг. Шарил вокруг себя лучом мощного фонаря, двигался осторожно, готовый в любой миг выстрелить.

Внезапно рядом с конюшней оглушительно разорвалась мина. Там вспыхнул пожар, послышались вопли ужаса. Но Альтмюллера это не остановило. Наоборот, он пришпорил коня, рванулся вперед.

Он сам искал свою смерть. Дэвид поднял «Люгер» и выстрелил в упор.

Не мешкая, Дэвид бросился к изгороди из жердей, перелез ее и очутился во тьме рощи. Побежал наугад, отчаянно стараясь забирать влево. К северу. Там спасенье!

Выстрелы смолкли, только шумел ночной лес, да в груди бешено колотилось сердце. Сражение у конюшни завершилось. Теперь люди Райнеманна могли заняться Сполдингом. А у него, кажется, открылась рана на животе, все тело ныло от усталости. Ветви превратились в тяжелые шершавые щупальца, подъемы — в крутые горы. Ложбины стали ущельями. Дэвид держался на ногах лишь усилием воли.

Забор! Забор там, у подножия невысокого холма, меж деревьев. Сполдинг бежал из последних сил, спотыкался, хватался за траву, пробирался к подножию холма. И наконец достиг его. Оказался у забора. Но трогать его было нельзя. «А может, все-таки попробовать?» — подумал Дэвид, взял сухую палку и ткнул ею в оголенные провода. Затрещало, посыпались искры. Прикоснуться к забору означало погибнуть. Сполдинг поднял голову. Пот со лба щипал глаза, застилал их пеленой. Но Дэвид упорно искал подходящее дерево.

И не находил. Все сучья, нависавшие раньше над смертельным забором, давно спилили.

Дэвид, что было сил, побежал вдоль забора. К северу. Там, примерно в миле отсюда, протекала река. Вдруг удастся проскочить вброд.

И тут Дэвид нашел то, что искал.

Сук в нескольких футах над проводами, над самым забором. Он был мощный, к тому же у самого ствола резко утолщался. Садовник пошел по пути наименьшего сопротивления — он лишь опилил сук в тонком месте. И ругать его было не за что — сук торчал слишком высоко и слишком далеко от забора. Но на него Дэвид возлагал сейчас свою единственную надежду. Последнюю надежду — позади явственно слышались крики преследователей и лай собак. Подпрыгнув, ухватиться за нижний сук удалось лишь со второго раза. Цепляясь ногами за ствол, он вскарабкался вверх, до следующей ветви. Превозмогая боль, взялся за нее и подтянулся. Опиленный сук оказался совсем рядом. Дэвид уперся ногами в ствол, вонзил в кору подошвы ботинок, вскинул руку и сел на суку, прислонился спиной к стволу. Полдела было сделано.

Несколько раз Дэвид глубоко вдохнул и оглядел залитыми потом глазами верхний ряд колючей проволоки на заборе в полутора метрах внизу и в метре впереди. А до земли от него было два с половиной метра. Чтобы не задеть забор при прыжке, придется изогнуться дугой. Это он сумеет, хотя вряд ли сможет стать на ноги после падения с такой высоты.

Но позади все отчетливей шумели люди и лаяли собаки. Обернувшись, Дэвид увидел в чаще леса свет фонариков. Терять было нечего. Он выгнал из головы все сомнения. Сосредоточился на прыжке и, не обращая внимания на боль, ухватился за тонкие ветви, встал ногами на сук.

Прыгнул вперед, увидел под собой смертельные провода. Потом изогнулся, поджал ноги. Странные чувства одолевали его: отчаяние и трезвое сознание того, что он сделал для своего спасения все возможное.

До шоссе оставалось не больше полумили. Дэвид заполз в кусты отдышаться, собрать остатки сил. Они ему еще пригодятся.

Собаки лаяли все громче, крики патрульных слышались совсем рядом.