Тьма, выкованная в огне

   — Ваши «источники» — это мои же разведчики! — возмутился герцог. — Войско, о котором вы говорите, не более чем неорганизованная шайка разбойников. Вряд ли они представляют серьезную угрозу империи.

   Гвин позволил себе испустить чуть слышный вздох.

   — Вот почему дипломатию лучше предоставить тем, кто смыслит в тонкостях этого дела…

   Герцог приподнялся, как будто собираясь уйти, и его милость торопливо продолжил:

   — «Имперский еженедельный вестник» пишет, что все иностранные войска должны покинуть Эльфию. Это не что иное, как призыв к войне против империи!

   — В течение пятидесяти лет! Откровенно говоря, они еще весьма сдержанны.

   Гвин просто ушам своим не верил. Нельзя же быть настолько тупым!

   — Эльфиды не способны к самоуправлению. Не способны сейчас, не будут способны через пятьдесят лет и не станут способны никогда! Я изучал их историю. Эти земли веками раздирали межплеменные войны. Лишь под благодетельным правлением империи мир и покой воцарились здесь на достаточно долгое время, чтобы дать развернуться подлинному прогрессу. Эти же разговоры о мятеже грозят всему, что было достигнуто!

   Произнося речь, Гвин одновременно жадно внимал себе самому, восхищаясь собственным искусством оратора.

   — Да о мятеже, кроме вас, никто и не говорит, — заметил герцог, глядя на вице-короля так, словно хотел прожечь в нем Дыру.

   А этот вояка, возможно, не настолько туп, как показалось вначале. Гвин поднялся из кресла.

   — Вы, кажется, не представляете, насколько это серьезно.

   Он подал знак другому слуге. Эльфид с длинным кожаным футляром в руках подошел к ним и бережно развернул на столе лист великолепно выделанного пергамента.

   — Укрепленные лагеря появились вдоль всей реки. — Вице-король склонился над картой. — Здесь, здесь и здесь. Хуже того: мои шпионы доносят, что мятежные туземцы захватили крепость Тага-Hop и восстанавливают ее стены. Положение дел действительно угрожающее.

   Герцог слегка подался вперед. Разглядывая изукрашенную баранью кожу, он лишь громко фыркнул.

   «Мужик!» — подумал Гвин. Сам он любовался картой с откровенной нежностью.

   Вся Калагрийская империя раскинулась перед ними, точно драгоценности на прилавке ювелира. Внешние границы подконтрольных ей территорий отмечались полосками сусального золота, ленты серебряной фольги изображали главные реки. Горные цепи искрились рубиновой крошкой, а Келуин, столица Калагрии, сиял во все четыре карата редкого черного бриллианта.

   — За счет финтифлюшек, что пошли на изготовление этой карты, можно было бы год кормить целую деревню, — пробурчал Рейкстроу.

   — Но для чего? — вздохнул Гвин.

   Дипломатия — тонкое искусство. Герцог этого явно не понимал. Случалось, при одном взгляде на подобную карту короли и князья теряли присутствие духа, разражались рыданиями, осознав, какое богатство и могущество им противостоят. Нередко оказывалось достаточно вручить ее в дар правителю, заблаговременно указав мастеру разместить на месте его столицы особенно впечатляющий камень. Конечно, не настолько внушительный, каким обозначался Келуин. «Вас тревожит, что внутри империи ваш голос не будет услышан? Оставьте тревоги, ее величество вас не забудет. Посмотрите, какое значение она придает вашим владениям…»

   Карта мира была сориентирована таким образом, чтобы Келуин оказался точно в центре как средоточие власти, вокруг которой вертится мир. На самом деле столица находилась в нескольких тысячах миль к северу от экватора, но имперские картографы без труда решали эту проблему.

   — Миленько. Нельзя ли мне разжиться такой же в подарок дочурке? — поинтересовался герцог. — В будущем месяце ей как раз исполнится пять.

   — Это не игрушки! — отрезал Гвин, обводя взглядом лица эльфидов. Если хоть один ухмыльнется, он им… — Империи грозит серьезная опасность!

   — Я все жду, когда вы наконец скажете, зачем меня вызвали.

   Рейкстроу легонько постучал по столу каблуками. С подошв осыпалась корка присохшей глины. По крайней мере, Гвин решил остановиться именно на таком варианте.

   Вице-король подал свите знак удалиться. Эльфиды бесшумно покинули разрушенный тронный зал, оставив их с герцогом наедине.

   — Скажите, что сейчас происходит в ваших землях?

   Рейкстроу промолчал, но его голубые глаза сверкнули ярче любого из самоцветов на карте.

   — Мне докладывали, ваши пастбища приходят в запустение, на скот напала какая-то болезнь, — продолжал Гвин, умело подавляя нотки довольства в голосе. — Разве не прискорбно, особенно для главного поставщика лошадей армии ее величества?

   — Ничего, все в порядке, — ответил герцог сквозь стиснутые зубы.

   — В самом деле? — Слова вице-короля звучали с искренним сочувствием. Не зря он прилежно отрабатывал нужную интонацию. — Лошади болеют, умирают. Я опасался, как бы это не отразилось на состоянии ваших финансов. Поговаривают, ее величество теперь вынуждена приобретать лошадей для своей кавалерии в иных, более отдаленных краях империи. Если так пойдет и дальше, страшно подумать, чем это может кончиться! Не прискорбно ли, если вам придется продать усадьбу Гриндейл?