Тьма знает

Сванхильд было интересно вспомнить эту историю. Франклин был капитаном британского военно-морского флота и отправился в эту экспедицию на двух кораблях, которые пропали во льдах со всем экипажем. До этого трое членов экипажа умерли на борту, их зарыли на галечной косе в вечной мерзлоте, а остальные участники экспедиции поплыли дальше. Могилы тех троих погибших нашлись тридцать лет спустя, а когда их вскрыли, оказалось, что мертвые тела прекрасно сохранились и содержали ценные сведения о жизни моряков девятнадцатого века. Исследование тел всех троих подтвердили некоторые гипотезы об основных сложностях, которые были сопряжены с дальними плаваниями в старину — и экспедиция Франклина здесь не была исключением. Было известно, что члены экипажей в плаваниях, длившихся порой больше двух или трех лет, часто становились слабыми и вялыми, и в конце концов просто угасали и умирали, и причину этого было невозможно понять. Существовало великое множество тщательно запротоколированных примеров, но о причинах этой загадочной слабости мнения расходились. Выдвигались различные теории, в частности — догадка, что речь идет об отравлении свинцом. И тела, извлеченные из вечной мерзлоты, подтвердили ее. Вскрытие показало симптомы серьезного отравления свинцом. Это совпадало с тем, что в девятнадцатом веке начал завоевывать популярность новый способ сохранения продуктов: консервирование в железных банках.

Закончив свой рассказ, Сванхильд посмотрела на труп.

— Это одна из этих занимательных историй из области патологической анатомии, — сказал она. — Эти корабли были битком набиты консервами, но они все были отравлены, потому что из крышек свинец проник в пищу.

— Зачем ты это все мне рассказываешь?

— Мне вспомнилась экспедиция Франклина, когда они привезли Сигюрвина с ледника. Он напомнил мне этих матросов, которых обнаружили замерзшими в земле. Он как будто только вчера умер.

Конрауд подошел к трупу и долго смотрел на него, удивляясь способности ледника все сохранять.

— Наверное, надо начать хоронить людей на леднике, — сказала Сванхильд. — Перенести кладбища туда, если нам противна мысль о том, что мертвые тела едят черви.

— Но ведь ледники постепенно тают?

— А вот это уже хуже, — ответила Сванхильд, и в тот же миг большой кусок льда рухнул на пол и разбился на тысячу осколков.

Конрауд приехал обратно домой в черной, как смола, ночи и устало лег в постель — но сон не спешил сжалиться над ним. Пока он лежал и маялся, в его памяти всплыла вся тяжесть этого расследования. Мысль о Сигюрвине во льду ошеломляла его. Замерзшее лицо так и стояло перед его внутренним взором.

Конрауд поежился.

Он ясно видел: на губах Сигюрвина, лежащего на столе в морге, застыла странная усмешка. Они покоробились, как старая кожа, так что стали видны зубы. Казалось, он смеется прямо в лицо Конрауду, напоминая ему, какое фиаско он потерпел, пытаясь раскрыть это дело.

4

Два дня спустя поздним вечером зазвонил телефон. При обычных обстоятельствах его владелец испугался бы: с тех пор, как он вышел на пенсию, ему больше никто не звонил, ни по ночам, ни рано утром. Это была самая большая перемена в его жизни с тех пор, как он оставил работу, — если не считать тишины. А сейчас телефон все никак не мог угомониться. На этот раз звонила его приятельница, с которой они вместе работали в отделе расследований. Конрауд как раз ждал, что она с ним свяжется.

— Он хочет с тобой поговорить, — сказала женщина. Ее звали Марта, и она возглавляла отдел расследований полиции Рейкьявика.

— Он ведь не собирается сознаваться? — спросил Конрауд, недавно прочитавший в Интернете, что после обнаружения трупа на леднике был задержан человек. Он не удивился, что это Хьяльталин. Опять начинался этот цирк, — но на этот раз Конрауд решил держаться от него в стороне. Журналисты пытались выведать у Конрауда его мнение о находке трупа, но он сказал, что пока не собирается высказываться о Сигюрвине. Ведь он уже не работает в полиции. Ему на смену пришли другие.

— Он сказал, что хочет встретиться с тобой, — заявила Марта. — С нами он разговаривать не хочет.

— А ты ему сказала, что я здесь больше не работаю?

— Хьяльталин знает. И все-таки хочет поговорить именно с тобой.

— Что он утверждает?

— По-прежнему: что невиновен.

— У него был мощный джип.

— Да.

— На котором можно было бы въехать на ледник.

— Да.

— Вы к нему пускаете? Он не в камере предварительного заключения?

— Мы могли сделать исключение, — ответила Марта, — если бы ты работал у нас на разовом задании. В качестве консультанта.

— Марта, мне не интересно снова в это все погружаться. Не сейчас. Давай, мы попозже поговорим?

— У нас мало времени.

— Да, конечно.

— Я не верила, что через столько лет Сигюрвин отыщется.

— Тридцать лет — это долгий срок.

— Ты не хочешь взглянуть на труп?

— Я уже на него поглядел, — ответил Конрауд. — Он как будто умер только вчера.

— Да, конечно, Сванхильд же тебе звонила. А с задержанным ты повидаться хочешь?

— Я же здесь больше не работаю.

— Да, не надо это без конца повторять.

— Мы еще поговорим, — сказал Конрауд и попрощался.