tmp0

Тетя Уилла Лонни, у которой был маленький авиабизнес, вышла поздороваться. Последние два десятка лет она отвечала за перевозку цветов с фермы и других местных заведений туда, где они были нужны.

— Я бы хотела остаться и посидеть с вами, — сказала она, — но у меня еженедельная поставка в этот отель в Вегасе.

— Лас-Вегас? — навострила уши Аврора. — А я могу поехать?

— Конечно. — Тетя Лонни сказала с легкой улыбкой. — Я люблю компанию.

Уилл постарался не показать, что этот разговор встревожил его Аврора время от времени летала со своей двоюродной бабушкой в Де-Хэвиленд-Бивер. Когда доходило до ее матери, ребенка охватывала надежда, несмотря на то, что Марисоль не трудилась больше звонить даже в день ее рождения.

Шэннон Боннер вышла на крыльцо, чтобы поздороваться с ними и попрощаться с сестрой.

— Бабушка! — подбежала к ней Аврора. В долю секунды она превратилась из несносного младенца в обыкновенного ребенка.

Уилл от всей души желал, чтобы она оставалась такой. Дети были его любимыми представителями человеческого общества. Пока она оживленно болтала с бабушкой,

Уилл попрощался с тетей Лонни и остановился погладить собак. Нэнни состарилась, бока ее ввалились, ей было уже четырнадцать лет. Тед был вполовину ее младше и наполнен неутомимой энергией, свойственной колли. Он носился кругами и прыгал на Аврору до тех пор, пока мать Уилла не приказала ему сесть.

Его родители поразительно соответствовали стилю графства Марин. Они встретились в Беркли, с честью окончили колледж и сбежали в Марин, чтобы жить поближе к земле. Вооруженные высшими отметками в политологии и социологии, они подписались на «Новости Матери-земли» и «Роллинг стоун» и стали фермерами.

Не очень успешными, во всяком случае поначалу. Они отказались использовать для урожая химикаты и искусственные удобрения, и повезло им не сразу.

В конце концов, столкнувшись с банкротством, они нашли вид растений, которые, будучи легальными, приносят хороший доход, — цветы. Климат и почва превосходно подходили для пасхальных лилий, звездочетов и амариллисов и целой радуги других разных цветов. С ростом района бухты они получали массу заказов. Хотя Боннеры так и не сколотили состояния на своих цветах, они, как правило, сводили концы с концами, а о большем и не мечтали.

Брайди и Уилл росли в атмосфере естественности, просвещения и безусловной любви. Каждый в своем роде сделал блестящую карьеру в школе, и их ожидало превосходное будущее.

Когда вместо того, чтобы поступить в Стэнфорд или Беркли, Уилл предпочел осесть в Гленмиуре с женой и ребенком, люди качали головой и сочувствовали. «Бедные Агнус и Шэннон Боннер», — говорили они. У Уилла весь мир был под ногами, и он отверг его одним махом. Его родители, должно быть, были в ужасе.

Люди, которые так думали, не знали Боннеров. Они не понимали, что успехи детей никогда не были их программной установкой. Агнус и Шэннон не ходили на вечеринки с коктейлями, чтобы похвастаться достижениями своих детей, академическими, атлетическими или социальными.

Все, что они хотели для Уилла и Брайди, было так просто, что это казалось непостижимым для большинства родителей графства Марин, — они желали им счастья.

Вместо того чтобы увидеть в Авроре и Марисоль бремя, Боннеры восприняли их как благословение. Насколько мог сказать Уилл, его родители никогда не думали с сожалением о том, что могло бы быть. Они никогда не напоминали ему многозначительно о будущем, которое могло бы у него быть.

Конечно, были учителя, консультанты и тренеры в школе, которые так никогда и не простили ему, что он повернулся спиной к учебе, спортивным контактам, шансу соревноваться с лучшими. К счастью, Уилл не имел обязательств ни перед кем, кроме своей семьи.

Черт, он так счастлив, думал он, глядя на свою мать и Аврору. Взявшись за руки, они вошли в дом и выглядели скорее как лучшие подруги, чем как бабушка и внучка. Его мать носила длинные волосы, и на ней были джинсы и связанный вручную свитер.

Она была маленькой, немногим выше Авроры. Люди всегда удивлялись, как такая крошечная женщина, как Шэннон, может быть матерью здорового, шести футов роста Уилла Боннера… пока они не встречали Агнуса. Тогда они понимали.

— Привет, здоровяк, — прогудел Агнус, когда Уилл вошел в дом. — Как дела?

Они углубились в разговор на обычные темы — погода и политика — за обедом, состоявшим из лазаньи и салата из домашних овощей.

— Аврора не в настроении, — сказала Брайди. — Я вижу, как она закатывает глаза.

Аврора вспыхнула, но не стала отрицать своего плохого настроения.

— Просто дела и погода. Две вещи, с которыми ничего нельзя поделать.

— Что бы ты хотела обсудить? — покладисто спросила Шэннон.

Аврора пожала плечами:

— Ненавижу, когда я единственный ребенок.

— Ты знаешь, ты можешь всегда пригласить с собой подругу, — сказала ее бабушка.

— Это совсем другое. — Она показала вилкой на Брайди и Эллисона. — Вы, ребята, должны завести ребенка. Тетушка моей подруги Эдди завела ребенка, и это самая классная вещь на свете, и она теперь все время присматривает за малышкой.

— Работа для меня, — сказала Брайди.