То, что делает нас людьми (СИ)

Залезть в голову Престона Максу не представлялось возможным. А внешне казалось, что Престон переживает скорее из-за своей судьбы и даже имиджа, нежели из-за непосредственно смерти. И это немного напрягало. С другой стороны, Максу казалось, что отношения у Престона с умершей были не самые лучшие. Ещё в лагере – удивительно, что Макс это помнил - Престон не выделялся особой любовью к бабушке.

Макс, конечно, не мог уверенно заявлять ни о чём, однако у него сложилось впечатление, что любовь бабушки Престона к самому Престону была по большей части односторонней.

Но он не мог судить об этом ни с какой стороны, потому что у самого Макса никогда не было бабушки. Ну, она была, но он её не знал, да и сейчас не особо хочет, если она всё ещё есть.

Резюмируя, можно было сказать, что Макс не мог понять Престона. Но, несмотря на это, он был готов его… поддержать? Да, это странно, но Макс не мог оставаться равнодушным к этой ситуации. Получается, он сочувствовал Престону, причём не просто как человеку в беде, а как другу.

Все эти размышления разрывали ему голову. Их стоило оставить.

— Чёрт.

Престон остановился у самого входа в главный зал. Сделал глубокий вдох.

— Чего там?

— Мне нужно отойти поговорить кое-с-кем, — пробормотал Престон, оставаясь на месте. Он не двигался. Стоял как вкопанный.

— Ну… отходи? Я разрешаю? — после недолгой паузы ответил Макс.

Престон… боялся идти навстречу кому бы то ни было. Он боялся предстоящего разговора – или даже предстоящей встречи. Понять бы только, с кем. Однако, он переборол это и смело шагнул к мужчине, стоявшему недалеко от непосредственно гроба.

Макс искренне пытался не подслушивать. И сначала у него даже почти не было поводов для этого. Но потом тихий разговор начал переходить в громкий, и обрывки фраз стали долетать до Макса, проясняя происходящее.

Высокий мужчина в костюме, носивший тронутую сединой бороду, оказался отцом Престона. Макс мог бы понять это по внешним сходствам, по общим повадкам, по схожему тону разговора, по привычке быстро срываться чуть ли не на крик; однако ключевым было нежелание Престона разговаривать с этим человеком.

Макс раньше ведь никогда не задумывался, почему Престон живёт с бабушкой. И почему Престон упомянул завещание. Раньше казалось, что Престон был просто единственным родственником, и потому был вынужден ухаживать за ней. Однако, оказывается…

— Папа ругается, что Престон привёл тебя, — раздалось откуда-то снизу.

Вернее, не снизу. Заговорившая девочка была Максу примерно по грудь, хоть и выглядела лет на десять.

— Чегось?

— Ну… — девочка махнула головой в сторону перешедших на высокие тона Престона с отцом. — Папа считает, что тебе тут не место, а Престон говорит, чтобы он сказал это тебе в лицо. Но папа не хочет, поэтому я скажу.

В целом, Макс не мог поспорить с данным тезисом. Он не подходил даже под категорию близких друзей Престона, что делало его лишним на данной церемонии. Но вот он был здесь, как и эта девочка, облачившаяся в тёмную школьную форму, будто бы это был единственный имеющийся у неё траурный наряд.

— Тебя не учили не лезть в чужие дела, не так ли? — фыркнул Макс, не чувствуя, на самом деле, никакого раздражения. Пока.

— Это и мои дела тоже! — насупилась она. — Престон – мой брат. Хотя мама говорит, чтобы я его так не называла.

— И почему же?

— Потому что она только моя мама, — пояснила девочка.

— Вот как.

Значит, у Престона есть сводная сестрёнка, которую просят не называть его братом. Потому что, видимо, мама этой маленькой балаболки не любит ни бывшую своего мужа, ни её сына. Получалась какая-то драма.

— А ещё мама сказала, что хорошо, что бабушка умерла, — на этих словах девочка нахмурилась и уставилась в пол.

— Почему хорошо? — подтолкнул её к мысли Макс. Девочка выглядела так, будто усиленно над чем-то думала.

— Мама сказала, что без бабушки у нас появится новая квартира, — медленно проговорила она, приложив пальчик к губам.

— Логично, — пожал плечами Макс. — Но не совсем верно.

Девочка ещё какое-то время усердно над чем-то думала, уставившись на свои туфельки.

— Анжела! — с другого конца зала к девушке уже спешила высокая женщина. — Что ты тут делаешь, сладенькая моя?

— Разговариваю с другом Престона, — честно ответила Анжела, вставая на носочки и, видимо, подставляя матери щёчку для поцелуя. Мать же, однако, просто взяла её за ручку, а затем одарила Макса надменным взглядом поверх своих очков.

— Нечего тут непонятно с кем болтать, — бросила она, уводя дочь прочь. Та напоследок махнула Максу рукой.

Забавно, - отметил про себя Макс.

Мадам мачеха Престона была облачена в чёрное платье, наименее подходящее для мероприятий подобного рода – юбка чуть выше колен и глубокое декольте не вписывались в общую картину скорби. И даже чёрная шляпка не делала её образ менее развязным. В сочетании с солнцезащитными очками от Гуччи, которые она непонятно зачем нацепила в помещении (уж явно не для того, чтобы скрывать слёзы), всё это выглядело до нелепого гротескно, смехотворно, а также…

Создавало ощущение фальшивости всего происходящего.