То, что мы оставили позади (ЛП)

Я не хотел быть таким, как он, и он это знал. Поэтому он делал всё возможное, чтобы сломить меня. И если меня не было рядом, он продолжал ломать мою мать.

«Сломанные мужчины ломали женщин».

Эта фраза эхом отдавалась в моей голове, когда я поднялся на ноги, помог матери встать, а затем выскользнул на задний двор.

Осенняя прохлада холодила мою кожу. Под ногами тихо хрустели опавшие листья.

Мне хотелось сбежать. Оставить это место далеко позади и никогда не оглядываться назад. Но без меня это станет лишь вопросом времени, когда он убьёт её. Когда он слишком сильно толкнёт её или потеряет контроль и не сможет остановиться.

Я был единственным, кто сохранял её в живых.

Я не знал, почему мы втроём продолжали притворяться, что колледж — это вариант. Что я на самом деле соглашусь на футбольную стипендию, ради которой так усердно работал. Мы все знали, что произойдёт, если я уеду. Но мы никогда не говорили об этом. Мы никогда не говорили о том грязном секрете, который делили меж собой.

Я выплюнул кровь и горечь в темноту и начал круговыми движениями руки массировать боль в правом плече. Он всегда точно знал, куда меня бить. Ровно настолько, чтобы напомнить мне, что он может это сделать, но недостаточно, чтобы кто-то ещё обратил на это внимание.

«До сегодняшнего вечера», — напомнил я себе, напрягая челюсть. Синяк на моём лице скрыть не получится.

— Пссс!

Я перестал разминать руку и выглянул из-за угла своего дома, за тусклую бежевую обшивку, за заросли сорняков, к забору, который отделял хорошее в моей жизни от плохого.

И там, в окне, за вишнёвым деревом, стояла она. Хорошее.

— Почему ты не спишь? Уже поздно, — шёпотом пожурил я её.

— Не могла уснуть, — отозвалась Слоан.

Я сейчас тоже не смог бы. Он не вернётся. Не сегодня ночью. Он пойдёт к приятелю домой и напьётся до потери сознания. Я, напротив, лежал бы без сна, уставившись в потолок, и мечтал, чтобы он никогда не вернулся. Что он упал с моста на грузовике и избавил нас всех от страданий.

Я оглянулся на свой дом. В маминой спальне горел свет. Она наверняка свернулась калачиком, как всегда после этого. Раньше она сворачивалась калачиком вокруг меня. Когда времена были не такими плохими. Когда он не был таким злобным. Но в какой-то момент она начала замыкаться в себе, и я стал её защитником.

Я должен остаться. Я не должен портить жизнь Слоан своим уродством.

— У меня есть новый диск. Хочешь послушать? — прошипела она в темноте.

— Пошло оно все нахер, — пробормотал я себе под нос и вошёл в её двор.

Шершавая кора вишнёвого дерева обдирала мне руки, пока я карабкался к ней.

— Привет, — сказала Слоан, симпатичная и бойкая, в пижамных штанах и майке с Дэвидом Боуи, когда я забрался к ней в окно.

— Привет, — сказал я, осторожно переступая через книги, которыми был завален её подоконник.

На её щеке под очками виднелась складка от подушки. Волосы были собраны на макушке в такой беспорядочный узел, что было ясно, что она спала.

Она была… милой. Даже очаровательной. Меня тянуло к ней, но не так, как я привык.

— Что тебя разбудило? — с беспокойством спросил я.

Её взгляд метнулся к окну, а затем обратно. Она вздёрнула подбородок.

— Я не знаю.

Она была хорошей лгуньей, но я всё равно понял.

— Ты что-нибудь слышала? — настаивал я.

— У тебя идёт кровь, — сказала она, игнорируя мой вопрос и бросаясь действовать.

Мои пальцы коснулись уголка рта и окрасились красным.

— Чёрт.

Она схватила упаковку салфеток и вытащила несколько штук.

— Вот. Сядь.

— Нет, всё в порядке. Я, пожалуй, пойду, — сказал я, направляясь к окну. Мне не следовало приносить это сюда. Если я жалел себя, это ещё не давало мне права заливать кровью всю её комнату.

— Эй. Ты не можешь уйти. Ты так и не извинился за камень прошлой весной.

— В следующий раз, — отрывисто сказал я. Это был наш рефрен. Наше обещание, что я вернусь. Обещание, о нарушении которого мне стоило всерьёз задуматься.

Я уже поставил одну ногу на подоконник, когда она схватила меня сзади за спортивные штаны.

— Слоан, ты серьёзно?

— Дай я посмотрю на твой рот. То есть, на кровь у тебя на губах, — настаивала она.

Она вцепилась в меня, как один из тех грёбаных репейников, которые прилипают к носкам после прогулки по лесу.

— Ладно, — пробормотал я и сел на подушку между Джоном Гришэмом и Октавией Батлер.

— Останься, — приказала Слоан.

— Для пикси ты слишком властная, — пожаловался я.

Она фыркнула, взяв с прикроватной тумбочки комок салфеток и стакан воды. Её бутылочно-зелёные глаза были серьёзны, когда она приблизилась ко мне. И тогда я понял, что она знала.

Она знала и жалела меня. Мои руки снова сжались в кулаки.

— Итак, ты готов к завтрашнему тесту по химии? — спросила Слоан.

Она знала мой секрет, знала, что я не хочу об этом говорить, поэтому просто собиралась обелить меня и притвориться, что всё нормально. Я не заслуживал её.

— Прости, что никогда… ну, ты знаешь… — я беспомощно развёл руками.