То, что мы оставили позади (ЛП)

Она обняла меня за талию и крепко прижала к себе. Её лицо уткнулось в мою грудь. Я ненавидел то, насколько приятной была эта физическая привязанность с её стороны.

Это совсем не то, что я чувствовал к Брэнди Кляйнбауэр, когда в шестнадцать лет потерял с ней девственность. Или не гормональное влечение, которое я испытывал к Синди Кроуфорд на протяжении всей учебы в средней школе. И это совсем не то, что я испытывал к Эдди, с которой мы периодически трахались по выходным.

Это было… сложнее. Слоан мне нравилась. Я хотел защитить её. И каждый раз, когда мы прикасались друг к другу, неважно, насколько невинно, часть меня желала большего. Но это невозможный вариант. Я сломлен, а она прекрасна.

Я не знал, кем мы были друг для друга, кроме того факта, что она важна для меня. Важнее, чем кто-либо другой.

— Какой диск ты купила? — спросил я.

Слоан высвободилась из наших объятий, и я почувствовал облегчение и сожаление одновременно. Её очки съехали набок. Её волосы пребывали в ещё большем беспорядке. Я почувствовал, как что-то тёплое и нежное скользнуло по моей груди. Как будто я впитывал её доброту. Но это не моё право.

— Шания Твейн.

Я ухмыльнулся.

— Ты ведь шутишь, да?

— В чём дело? Неужели ты недостаточно мужественный, чтобы слушать девчачье кантри? — она подскочила к кровати и с вызовом в глазах взяла наушники. — Шания Твейн — прекрасная крутышка. Хочешь послушать?

Она выглядела такой милой и полной надежд, волосы растрепаны, глаза широко раскрыты. Больше всего на свете я хотел лежать рядом с ней в этой мягкой постели, в этой милой комнате, в этом большом доме и быть частью всего этого. И именно поэтому я не мог.

Я принёс с собой тьму. Мои синяки оказались заразными.

— Я должен вернуться и… — и что? Что ещё осталось для меня дома?

Слоан склонила голову набок.

— Пожалуйста.

— Это плохая идея, Пикси. Что, если придут твои родители? Меня здесь не должно быть, — я не должен находиться рядом с ней.

— Они спят в другой части дома. И, честно говоря, если ты уйдёшь прямо сейчас, я просто проведу всю ночь, беспокоясь о тебе. Я не смогу заснуть. А завтра я буду такой уставшей, что провалю тест по тригонометрии. Ну же, здоровяк. Ты действительно хочешь, чтобы это было на твоей совести?

— Ты просто абсурдна.

— Всего три песни, — предложила Слоан, запрыгивая на кровать и похлопывая по матрасу рядом с собой.

Я вздохнул. Она почувствовала, что одержала победу, и улыбнулась.

— Одну песню, — возразил я.

— Две, — настаивала она.

«Это эгоистично и абсолютно глупо», — подумал я, снимая обувь. Если бы отец Слоан пришёл сюда и застал меня в постели своей дочери, он бы никогда мне этого не простил. Даже если бы я попытался всё объяснить. Он знал, какая она особенная, и чувствовал, насколько я расстроен. Вот почему они были такими милыми. Потому что они сочувствовали мне.

— Это всего лишь Come on Over, а не углублённый математический анализ, — поддразнила Слоан.

Я забрался на кровать рядом с ней и решительно лёг поверх пододеяльника. Но я всё же позволил ей собрать вокруг нас свою безумную коллекцию подушек.

— Что ты делаешь? — спросил я, когда она сунула подушку мне под мышку.

— Я вью гнездо. Так я сплю, — объяснила она, взбивая две подушки у меня за спиной.

— Ты спишь с сорока двумя подушками каждую ночь?

— Их шесть, умник. И не осуждай меня, пока сам не попробуешь.

У меня имелись одна подушка и матрас на полу, после того как прошлым летом папа разломал каркас моей кровати, швырнув меня на него. Я расслабился на груде подушек и попытался не думать о том, как это хорошо, когда тебя окружает мягкость.

Слоан прижалась ко мне. Мы устроились вдвоём на мягких подушках, выложенных буквой U.

— Он всегда такой? — тихо спросила она.

Я опустил взгляд на свои руки, лежащие на коленях. Они снова сжались в кулаки.

— Только когда он выпьет. Просто теперь он пьёт чаще. Иногда он всё ещё ведёт себя нормально, — и именно это притворство я ненавидел больше всего. Я предпочёл бы монстра мужчине, который притворяется, что ему не всё равно, приходит на футбол или ведёт нас куда-нибудь на ужин.

— Я ненавижу его, — её голос задрожал. — Я действительно ненавижу его.

Я обнял Слоан за плечи и осторожно притянул к себе. Это ощущалось так хорошо, что я понимал, насколько это неправильно.

— Я не хочу, чтобы ты думала о нём.

— Почему мы не можем сообщить в полицию? — спросила она.

Я покачал головой.

— Это сложно, понимаешь? Просто поверь мне.

— Обещай мне, что будешь беречь себя, Люсьен? Например, если он выйдет из-под контроля, ты не позволишь ему… ну, ты понимаешь.

Убить меня. Убить мою мать.

Я бы убил его первым. Даже если бы это определило мою судьбу монстра. «Каков отец, таков и сын», — подумал я.

— Я обещаю, если ты пообещаешь мне, что не вызовешь полицию. Вообще никогда. Несмотря ни на что.

Она глубоко вздохнула и выдохнула.

— Пикси, — подтолкнул я. — Ты должна мне доверять. Копы только усугубят ситуацию.

Её молчание длилось слишком долго, и я сжал её плечо.

— Уф. Ладно. Но я не в восторге от этого.