То, что мы потеряли (ЛП)

Жизнь будет продолжаться, у нее всё ещё есть дочь, и скоро родится внук.

То, что она имела с Тедом, было сном. Сном, который длился гораздо дольше, чем она ожидала.

Андромеда не плакала. Ради него она отказалась от всего. А он оставил её одну.

Женщина проснулась с удушающим криком.

Она перевернулась на бок и свернулась в калачик. Андромеда чувствовала, как будто её внутренности пытались разорваться на части.

Сильные руки обвились вокруг нее, прижимая к теплому телу. Голые ноги впились в её. Гарри частично перекатился на нее сверху, прижимая к матрасу, одной рукой прижавшись к её пульсирующему сердцу.

Боль была такой, что она подумала, будто сквозь его пальцы пролилась кровь из сердца. Но, несмотря на боль, её тело было цельным.

Она смутно подумала, что большинству людей, которых будут удерживать насильно, станет страшно, это может усугубить проблему.

Но Андромеда знала Гарри. Знала ощущение тела этого мужчины внутри нее. Она знала его запах и нежную, бессловесную силу, когда он помогал ей оставаться целой. Гарри давал ей что-то ещё, чтобы сосредоточиться, оторваться от боли и бездонного одиночества, царивших в ней.

Андромеда не была уверена, как давно он начал говорить, но она слышала, как его слова звучат прямо у её уха.

— Можешь плакать, Андромеда. Ты можешь позволить себе почувствовать это. Я здесь, я здесь.

Она не заплакала, а закричала.

Гарри прижался к ней ещё крепче.

Она отпустила свою сдержанность и начала скручивать его руки, чтобы не вырваться, а причинить ему боль.

Сделать ему больно, чтобы он мог чувствовать агонию, которую она испытывала. Ослабить едкий ожог собственной ярости, отложенный на потом и выросший до смертельных размеров.

Гарри не пытался убежать. Он боролся с ней, пока не поймал её запястья.

Парень замычал и чуть не потерял хватку, когда её колено ударило его между ног. Но он стиснул зубы и стал давить сильнее. Используя собственный вес, чтобы удержать её на месте.

Она продолжала бороться, дыхание Гарри становилось всё тяжелее, его тело дрожало от усилий, чтобы удержать её, и от остаточной боли, которую женщина причиняла ему. Когда наконец стало очевидно, что ей не вырваться, она закричала.

Андромеда кричала на него, проклинала.

Гарри ничего не говорил. Он понимал её без слов, удерживая от распада, причинения вреда ему и себе. В конце концов пареньподсунул свою голову под её подбородок, чтобы успокоить мельтешение головой, прислушаться к её скачущему сердцу, и помешать ей начать кусаться.

Её проклятия превратилось в более бессловесные возгласы ярости и отчаяния.

Когда она набросилась на него в следующий раз, это было сделано не со словами или конечностями.

Гарри ахнул, когда в него врезалась сырая, не оформленная магия. Его тело напряглось, когда он почувствовал, что его собственная магия поднялась навстречу ей.

Не было никаких физических травм — внутренних или внешних. Но волна за волной, яростная и одновременно бесцельная сила врезалась в него. Казалось, что он был скалой, а она бушующим океаном.

Гарри не мог решить, что было хуже, быть скалой или переносить удары волн. И когда ощущение продолжалось, он с ужасом осознал, что это было хорошо.

Гарри умер, по крайней мере, один раз. И до этого момента он не помнил, что за долю секунды до смерти, чувствовал себя прекрасно. Возможно, последний вздох, который он сделал перед концом, был самым сладким, самым пробуждающим моментом его жизни.

Магия между ними остыла, ослабла.

Гарри отпустил запястья Андромеды и обнял её. Она перекатилась на него, и он вздрогнул, когда она толкнулась.

Парень не оттолкнул её, и холодная магия ощущалась как летний дождь между ними. Ощущение, что, подобно звуку дождя на деревьях или на поверхности озера, заполнило пространство промежутком времени, который, казалось, не имел начала или конца. Как будто реальность, созданная дождем, всегда была и всегда будет.

Он почувствовал её слезы раньше, чем услышал их.

Гарри потер спину Андромеды. У него не было ясных мыслей, только чувство любви, боль в теле, печаль в их сердцах и магия, которая давила на них. Летний дождь одинокой ночью.

***

— Не надо, — строго сказал Гарри, когда Андромеда снова открыла рот.

Они убирались после завтрака. Тедди был гостиной, заблокированный сооружением из игрушечных блоков, разбрасывая их.

— Ты не знаешь, что я собиралась сказать, — сказала она, голос женщины был не таким ровным, как ей бы хотелось.

Гарри повернулся к ней лицом, четыре побелевшие розовые линии тянулись по его лицу, там, где она удачно ударила его. Андромеда не могла не вздрогнуть, когда встретилась с его изумрудными глазами.

— Гарри, я…

— Не надо, — парень снова оборвал её. — Не смей извиняться за это.

— Гарри, — вздохнула она.

— У нас не будет этого разговора, — отрезал он.

— Ты не можете решить это.

— Что тут сказать? Я не хочу твоих извинений. Я знаю, как сильно ты чувствуешь вину за то, что мы вместе.Мы не будем добавлять масла в огонь этих сомнений. Я счастлив, Андромеда. Я счастливее, чем когда-либо был или когда-либо думал, что буду. Мы не будем ссориться из-за кошмара.