То, что мы прячем от света

— Я рад, что ты это поднял. Давай поговорим о том, какое дерьмо ты проворачивал. Например, поставил подножку Джереми Тренту после футбольного матча, упёрся коленом ему в спину и заковал в наручники на глазах у его ребёнка и половины стадиона, когда он всего лишь напомнил, что ты должен ему двадцать баксов за матч Воронов. Или то дерьмо, когда ты позволяешь своему дружку Титусу гонять на тридцать км/ч выше положенной скорости, но при этом останавливаешь чернокожего авиационно-космического инженера и его жену-адвоката по гражданским правам, которые превысили скорость на 5 км/ч. Затем ты вытащил водителя из машины под предлогом… позволь свериться с отчётом, дабы не ошибиться… — я глянул на бумаги перед собой и зачитал: «Постера "Разыскивается" со сбежавшим из тюрьмы заключённым, который висел на нашей доске уже три года».

Лицо Дилтона исказилось в уродливую маску.

— Я контролировал ситуацию, пока не заявились твои шестёрки.

— Когда сержант Хоппер и офицер Баннерджи прибыли на место, ты заковал водителя в наручники, наставил ему синяков и уложил лицом вниз на дорогу прямо в смокинге, пока его жена снимала твои действия на телефон. Согласно их отчёту, от тебя пахло алкоголем.

— Хрень собачья. Хоп и эта сука на меня нацелились. Я заметил, что подозреваемый хаотично ехал, превышая допустимую скорость и я…

Такое чувство, будто кто-то включил во мне свет. Ушло ледяное онемение, тёмная бездна. На их месте взбурлила тлеющая злость, согревшая меня изнутри.

— Ты прое*ался. Ты поставил своё эго и предубеждения превыше своей работы, и тем самым подверг риску свою работу. Ты подверг риску этот департамент. Более того, ты подверг риску жизни людей.

— Хрень собачья, — пробормотал Дилтон. — Эта сучка-жена размахивает своим юридическим образованием и угрожает?

— Офицер Дилтон, с этого момента вы отстранены от работы с сохранением заработной платы, но лишь потому, что таков протокол. До окончания полного расследования ваших действий как офицера. Я бы не рассчитывал на эту зарплату.

— Ты не можешь так сделать, бл*дь.

— Мы начинаем официальное расследование. Мы поговорим со свидетелями, жертвами, подозреваемыми. И если я увижу повторяющуюся тенденцию злоупотребления полномочиями, то лишу вас жетона окончательно.

— Такого не было бы, будь Уили всё ещё здесь. Ты украл этот кабинет у хорошего мужика и…

— Я заслужил этот кабинет и работал чертовски усердно, чтобы люди вроде тебя не злоупотребляли своими бл*дскими полномочиями.

— Ты не можешь так сделать. Тут нет представителя профсоюза. Нельзя отстранить меня по какой-то херовой причине без представителя.

— Мисс Фарвер и есть твой представитель профсоюза. Хотя я думаю, она едва ли будет расшибаться в лепёшку, услышав твою реакцию. Мистер Питерс? Мэр Свенсон, вы всё ещё с нами? — спросил я.

— Всё ещё здесь, шеф Морган.

— Ага. Все слышал, — донеслись ответы по громкой связи.

— Офицер Дилтон, мистер Питерс — солиситор Нокемаута. То есть, адвокат, представляющий интересы города, если вам нужно определение. Мистер Питерс, Нокемауту нужно, чтобы я поднял ещё какой-то момент с отстранённым офицером Тэйтом Дилтоном? — спросил я.

— Нет, шеф. Полагаю, вы всё осветили. Мы будем на связи, офицер Дилтон, — зловеще пообещал адвокат.

— Благодарю, Эдди. Как насчёт вас, мэр Свенсон? Хотите что-то сказать?

— Мне хотелось бы сказать много чего нецензурного, — ответила она. — Вам всем повезло, что мои внуки в одной машине со мной. Скажем так, я предвкушаю полное расследование, и как сказал шеф Морган, если мы найдём тенденции к злоупотреблению, я без колебаний надеру вам з-а-д-н-и-ц-у.

— Спасибо, мэм. Намёк понят, — я посмотрел на Дилтона, который залился ярким оттенком лобстера. — Прошу сдать жетон и табельное оружие.

Он вскочил со стула так, будто под ним выпрямилась пружина. Его руки сжались в тугие кулаки вдоль боков, в глазах сверкала ярость.

— Хочешь замахнуться на меня — вперёд. Но имей в виду, что у этого тоже будут последствия, а ты и так увяз в них по уши, — предостерёг я. — Подумай хорошенько.

— Такое не пройдёт, — прорычал он, швырнув жетон и пистолет на мой стол и в процессе опрокинув табличку с моим именем и должностью. — Это должно быть братством. Ты должен был прикрыть мне спину, а не верить на слово паре засранцев-чужаков или какому-то жалкому пьянице, чьи лучшие годы остались в школе.

— Можешь сколько угодно трепаться о братстве, но правда в том, что ты работаешь на этой работе ради своей выгоды. Ради демонстрации власти. Это не братство. Это просто жалкий паренёк пытается строить из себя большого мужика. И ты прав, такое не прокатит. Ни со мной, ни с ними.

Я показал на окно, за которым стояли остальные офицеры Нокемаута — даже те, у кого сегодня был выходной. Руки скрещены на груди, ноги расставлены. Грейв позади Дилтона удовлетворённо хмыкнул.

— А теперь убирайся из моего участка.

Дилтон рванул дверь с такой силой, что она отскочила обратно от стены. Он вылетел в общее офисное пространство и окинул гневным взглядом остальной департамент.

Остановившись на Таши, он наехал на неё, нависая над ней.