То, что мы знаем (ЛП)

- Нет, все нормально, - сказал Дин с дерзкой усмешкой, все еще бережно поигрывая ключами. Ему так не хотелось отдавать их брату.

- Тебе же невыносимо лежать здесь в четырех стенах, - поддразнил Сэм, легкая улыбка едва тронула его губы.

- Чертовски верно, - соврал Дин, и с выразительным взглядом продолжил: - Мы же хотим подольше, да, Сэмми? Поэтому лучше я побуду здесь.

Они включили телевизор и смотрели, как рушится любовь Роджера в любимом сериале Дина. Это не оправдало опасений Сэма, но Джон так и думал, что сцена будет до ужаса глупой.

По вечерам они читали дневник: Сэм и Джон сменяли друг друга, прерывая на полуслове и обмениваясь колкостями. Втроем они обсуждали встреченные на их пути странности, делились воспоминаниями.

И днем, и ночью Джона не оставляли мысли о сделке. Смотреть на то, как разговаривают сыновья, как без слов смотрят друг на друга – и на него… это было невыносимо. Ничто не может сломить Винчестера. Ничто, кроме любви. Однажды Джон подумывал ускользнуть из палаты, но от Сэма ничего не скроешь – тот даже в детстве замечал попытки что-то утаить, вот и сейчас Джон не стал даже пробовать. К тому же, их игра продолжалась, и если Дин в ней собирался победить, то и Сэм никогда не проигрывал. Никогда.

Дин продержался до самого конца дневника, где на последней странице с сильным нажимом было написано несколько слов, так, что буквы оставили борозды на бумаге.

Если бы только я мог остаться… Я всегда знал, что вместе мы сильнее, но что поделать. Я люблю тебя, папа. Я люблю тебя, Сэмми. Думаю, буду где-то рядом. Надеюсь. Не знаю, что там, никто не знает… и хоть я не сильно верующий, но помолюсь за вас. В первую очередь – за свою машину. Вам бы заботиться о ней получше, иначе вернусь и надеру задницы. Присматривайте друг за другом. А я повидаюсь с мамой. Мы все с этим справимся.

Дин ушел так спокойно, словно это было для него так же легко, как подцепить девчонку в баре или вырулить Импалу с обочины на дорогу. Той ночью долгие дни боли и усталости будто покинули его тело, и он лежал с широко открытыми ясными глазами, полными понимания. Он выглядел почти здоровым. Он пожелал спокойной ночи. И больше ничего не сказал. И не скажет уже никогда. Это был достойный уход для хорошего человека. Пусть даже сам он так не считал. Он выглядел спокойным и счастливым, словно погрузился в долгий глубокий сон, такой мирный, что никто не станет его прерывать. Такой, от которого не хочется пробуждаться…

Следуя охотничьим традициям, Джон с Сэмом выкрали его тело из морга и с почтением донесли до Импалы, чтобы устроить погребальный костер среди деревьев за несколько миль от спящего городка. Джон бережно держал на заднем сидении то, что еще несколько часов назад было его старшим сыном, а Сэм сел за руль, не решаясь даже мельком взглянуть в зеркало заднего вида. Благодарный Сэму за такую уступку, Джон гладил волосы Дина, вдыхая его запах, и смотрел на его безмятежное лицо. Никогда бы он не подумал, что с его прекрасным веселым малышом, которого когда-то – вроде бы и не так уж давно – он поднимал на руки, может случиться такое.

Я бы продал за тебя душу, - мнение Джона оставалось прежним. Но он должен был держаться – ради Сэма. Дин умер, но его брат и отец были живы и связаны так прочно, как он всегда мечтал.

Когда они уложили Дина на подготовленное место, Джон заметил на шее его амулет. Взглянув на Сэма, он понял, что тот тоже смотрит на золотистого божка. Очень не хотелось новой ругани из-за того, кто оставит себе эту частицу Дина. И они не стали. Сэм предложил зарыть его на могиле мамы, и Джон согласился.

Несколько дней спустя, присев у надгробия Мэри, Сэм выкопал ямку и опустил амулет. Он аккуратными движениями разравнивал землю, так, будто заворачивал подарок в бумагу.

А потом они ехали в Импале в полной тишине, только Сэм въезжал в каждую выбоину, каждую неровность на дороге, которую только видел, в попытке вызвать разъяренный призрак Дина.

Джон позволил ему не скрывать тоску. Они оба уже теряли близких и смогли это пережить. Конечно, в первую очередь благодаря Дину… а теперь их покинул он сам.

Но они были друг у друга – отец и сын. И все-таки у них оставалось то, что поможет им справиться с болью.

У нас есть работа.