То, что не исчезает во времени (СИ)

Спустя год, в июле 1941-го, начальником ВятЛага стал Ной Соломонович Левинсон, полный, невысокого роста, астматик, из обедневшей еврейской семьи.

Однажды вечером, сидя за рабочим столом, он наткнулся на дело заключенного Николая Петровича Венина и, конечно же, на записку фельдшера, удачно упавшую на пол. Левинсон поднял ее, перечитал несколько раз, достал золотой, с крупным рубином портсигар, закурил. Потом аккуратно вложил выпавший листок в дело Венина, отнес в шкаф, а информацию на всякий случай запомнил.

Глава 13

Алла сидела за своим — теперь уже не своим — рабочим столом.

Вчера ей позвонил начальник оперотдела и с едва уловимыми нотками сожаления и вины в голосе попросил «прибрать кабинет».

«А если не жалеть себя и сказать резче — освободить помещение для нового зама. — Алла, как ни старалась сдерживать эмоции, они всё же прорывались — и в разговорах с сослуживцами, и с начальством, и с собой. Она стирала свои пароли на компьютере, освобождала ящики стола — за восемь лет столько всего накопилось: одноразовая посуда, книги, ручки, карандаши, таблетки, салфетки… Она рвала ненужные бумаги и бросала их в стоящую рядом мусорную корзину, всё нужное складывала в сумку. — Вот знала же еще до Нового года, морально подготовилась, смирилась, даже нашла плюсы в своем «свободном полете», а как начала разбирать стол — эмоции захлестнули».

Телефон зазвонил очень кстати:

«Надо отвлечься, взять себя в руки, а то еще расплачусь ненароком».

— Алла Сергеевна, Анатолий Юрьевич говорит. Узнаете старика?

— Да какой вы старик, Анатолий Юрьевич! Наговариваете на себя. — Алле приятно было именно сейчас услышать голос опытного эксперта-криминалиста Криулина, давно ушедшего на пенсию, но не потерявшего форму и старые связи. С ним нередко консультировались в особо сложных случаях.

— Не наговариваю. Кокетничаю.

— Вот-вот…

Алла понимала, что Криулин позвонил не просто так. Видимо, появилась нужная ей информация. Неделю назад она попросила эксперта осмотреть еще раз машину Зубова. Первая экспертиза ничего не дала, а она чувствовала, нет, она знала, что это было не просто случайное возгорание, это было спланированное убийство.

— Ну что, пляши, красавица!

— Все идет «по плану происшествий»? — не удержалась Алла от радостного восклицания.

— По нему, по нему, — засмеялся Анатолий Юрьевич. — Пришлось повозиться. Ну да что не сделаешь, если девушка просит. Я тут бумажку, конечно, написал. Приезжай, заберешь. А на словах скажу: применено запальчиво-взрывное устройство. Оно содержит взрывчатое вещество и зажигательное. Кто-то подложил его в бензобак машины. При срабатывании взрывчатое вещество прорывает в бензобаке отверстие, а зажигательное, соответственно, поджигает топливо. Всё просто.

— Анатолий Юрьевич, вы — гений криминалистики.

— Да чего уж там. Спасибо, не забываете старика.

— Я сегодня же к вам подъеду.

Но в этот день у Аллы подъехать не получилось. Сначала разбирала бумаги, потом бегала с обходным, заглянула в бухгалтерию. Договорилась с Ильей, что дело о нападении на Гергардт передаст ему, но будет активно курировать — с начальством всё согласовано. Съездила в супермаркет, купила торт и вина, и ближе к концу рабочего дня почти весь отдел собрался на прощальный междусобойчик. Наговорили много хороших слов, да таких, что Алла Сергеевна покинула ОВД в совершенно расстроенных чувствах.

По дороге к дому эксперта Криулина у нее прорезался сотовый. Звонили из больницы, где лежала Александра Гергардт, просили приехать — пациентка пришла в себя и очень хочет увидеть Аллу Сергеевну Смагину. Пришлось менять и планы, и маршрут.

Памятуя о прежней встрече, Алла не особо радовалась. Что нового может рассказать потерпевшая? В свою очередь и Алле нечем было обрадовать ее: пока идет расследование, о подвижках говорить нельзя — тайна следствия. А в деле о пропавшей девочке вообще тупик. Столько лет прошло!

Но зачем-то же Гергардт зовет ее.

Алла поднялась по знакомой лестнице, поздоровалась с врачом. Вместе они вошли в палату. Врач внимательно посмотрела на пациентку, предупредила Аллу, чтобы недолго, и оставила их.

— Александра Васильевна, здравствуйте! Как вы себя чувствуете? — начала издалека Алла.

— Спасибо. Получше.

— Вы что-то вспомнили?

— Да что мне помнить? Я так всё вижу.

Гергард замолчала. Алла не стала ее торопить, задавать наводящие вопросы. Пусть сама ведет разговор, ведь это она пригласила, значит, есть что сказать:

«Хотя не факт. Что же она видит?»

Молчание затягивалось.

— Может, воды? — не выдержала Алла. — Вы не стесняйтесь, я принесу.

— Не надо воды. — Женщина вздохнула. — Коробки у вас на балконе стоят?

— Стоят, — немного опешила Алла и тут же успокоилась: «А у кого они не стоят?»

— Зря дачу продали.

— Может, и зря, — пряча удивление и стараясь быть спокойной, ответила Алла.