То, что приходит по ночам

Самое страшное – понимали все, что не врала бабка Матрена, говорила, как есть. Получалось, что на одной чаше весов у них пять душ невинных, а на другой – судьба всего села. Покумекали между собой, и решили – жертве быть. Хоть и страшно грех на душу брать, а куда деваться? Матери, чьих дочерей на участь страшную обречь решили, рыдали в три ручья и умоляли всех одуматься, да куда там! На след день похватали пятерых по завету бабки Матрены, в поле отвели связанных и бросили. А потом со всех четырех концов поле-то и подожгли.

Все село тогда слышало крики, а кто-то говорил, что своими глазами в дыме от пожарища видел силуэт женский, огромный, в платье белом. Приняла, значит, Полуденница жертву…

Поплакали, погоревали, да зажили как раньше. Люди пропадать перестали, правда и не ходил в те края никто, боязно было и незачем – поля-то больше не было. Но решили, что сработало наставление Матрены.

Три года прошло, поле не трогали, как договаривались, а на четвертый решили мельницу старую снести, а на ее месте новую построить, рабочую. Начали доски с пола снимать, а там…

Могильник. Кости. Большие и маленькие, человеческие, лежали рядами от самого входа до жерновов. Одежды частично сохранились, и многие матери да жены тогда своих по обрывкам ткани признали. Нашелся и Степан, и Аглая, и другие пропавшие.

Не Полуденница людей на тот свет утаскивала, ой, не Полуденница…

А спросить не с кого. К тому времени померли и бабка Матрена, и староста, а чужаки в их селе если и останавливались, то все как на ладони были. Свой кто-то беду сотворил. Но… разбираться не стали. Все виноваты – и чудовище в человечьем обличие проглядели, и девок пятерых сгубили.

От мысли этой, а может и со страха, все друг на друга коситься стали. Как можно продолжать доверять соседу, если правду не знаешь? Вдруг это он, а умолчал. Со временем кто мог – разъехался по другим деревням да селам, одни старики остались свой век доживать, но не было между ними мира. В спины друг другу плевались, урожаи портили, винили друг друга.

Так и разрушилось мирное когда-то село. Из-за злобы людской, да суеверий. Говорили потом, что на поле том так ничего и не уродилось, а в полночь, если луна круглая да полная, можно увидеть, как пятеро девок в длинных рубахах ходят по границам поля и спрашивают, «За что?». Если им ответить – к себе утащат, и поминай как звали. Но… может это очередное суеверие, кто знает?

Передала свое

Жила у нас в подъезде бабушка Петровна. Одинокая, особенно никем не любимая – даже другие соседки ее возраста с ней не слишком охотно общались, хотя между собой периодически устраивали разные сходки. Все, что эта бабушка делала – сидела на лавочке под подъездом в любую погоду и смотрела. Просто смотрела, по сторонам там, или в пространство. Это было жутко, так что мы, дети, старались обходить ее стороной.

Кто-то даже говорил, что Петровна – ведьма. В доказательство приводили и кота черного, и глаза странные – они у бабушки действительно были какие-то нечеловеческие, один черный, а второй совершенно белый из-за бельма – и то, что якобы в квартире у нее всякие травы да коренья по стенам висят. Не знаю, было ли это правдой, ну, про ведьму, но мне тоже всегда казалось, что есть в ней что-то такое… Страшное. Нет, не в Барсике дело, и не в глазах, просто рядом с ней сразу же становилось не по себе, мурашки аж по телу.

Еще одна, реальная, странность была в том, что к ней никто не приходил, совсем, даже из социальной службы, и она сама никуда от подъезда не отходила, но… Где-то же Петровна должна была брать продукты, лекарства, вот это все? Не могла же она воздухом питаться. Остальные соседки просили то нас, то наших родителей метнуться в магазин по соседству, а Петровна – никогда.

Несмотря на явное пренебрежение со стороны соседей бабушка эта несколько раз помогала жителям. Однажды отогнала какого-то мужика подозрительного с детской площадки. Он пришел и сидел на краю песочницы, посторонний и без своих детей, какие-то куличи с малышами лепил, а потом подошел к нам и начал говорить, что у него есть что-то секретное, интересное, чтобы мы пошли посмотреть. Мы и хотели, но Петровна внезапно встала с лавочки, подошла к мужику, посмотрела на него как-то странно, и тот убежал быстро-быстро, и больше не возвращался.

В другой раз подростки из соседнего двора машину соседа поцарапали. Петровна тогда, как обычно, на лавочке сидела и смотрела, а потом… не знаю уж, что она им сказала, но они сами пошли и покаялись перед соседом, даже деньги отдали за краску. И плакали, чтобы только Петровну от них убрали, хотя больше в их сторону она даже не смотрела.