То, что вы хотели

Ошибся я, использовал дешевый трюк из дешевых учебников по технике ведения переговоров. Объединил позиции: мол, мы с вами понимаем, а остальные дураки неразумные. Верховный щелкал такие трюки как семечки. С другой стороны, без ошибок тоже нельзя, неестественно получается.

– Простите, господин президент, слукавил, – поправился я виновато. – Я понимаю, я один… Но очень надеюсь, что и вы поймете. Потому как не на кого мне больше надеяться. – И посмотрел на него прямым честным взглядом Иванушки-дурачка.

Несколько секунд мы играли в гляделки, а потом царь расслабился и, как мне показалось, искренне улыбнулся.

– Хорошо, Иван, убедил. Ты не серчай сильно на генералов, работа у них такая, всех подозревать. И в технологиях они действительно не очень. И нового они боятся, потому что функция у них консервативная такая – государство оберегать. С сегодняшнего дня я твой куратор, лично. Помощники передадут телефон, звони по нему в любое время, но не злоупотребляй, человек я все же занятой. Будет, конечно, и формальный куратор, как бы мой уполномоченный, с ним решай текущие вопросы. А по стратегии – добро пожаловать ко мне. На IPO выходи, но так, чтобы у нас всегда контрольный пакет оставался. И еще… я не пугаю, пойми меня правильно… но если ты обманешь или предашь, ты не Родину предашь, сынок, вернее, не только Родину, – ты меня лично предашь, а это больно.

Царь опять стал буравить меня глазами. Можно было, конечно, поклясться на крови или заверить в своей преданности и патриотизме. Но я просто сказал:

– Я знаю.

Видимо, мой ответ удовлетворил хозяина земли русской. Он крепко пожал мне руку, и мы расстались. Весь разговор продолжался не больше трех минут.

* * *

Все, я был свободен. После разговора с царем и присвоения звания Героя России я мог делать что угодно. Новый куратор из “Недетского мира” стелился передо мной так, будто не он мой куратор, а я его. Наружку сняли, отца перестали мучить допросами. Первым делом мы с Линдой полетели на любимый Кипр. Никого не спросили, просто взяли билеты, поехали в аэропорт, сели на самолет и через три часа оказались на острове, где когда-то познакомились. То, что раньше воспринималось как обыденность, казалось теперь чудом. Разве из России можно уехать просто так? Я и забыл уже, что можно. Прямо с Кипра мы отправились в Париж, взяли там машину и поехали в Лондон. Встретились в Сити с инвестиционными банкирами и сказали, что готовы выходить на IPO.

Мир жил своей обычной жизнью. Мир загорал, купался, ел в ресторанах, надевал строгие костюмы и заколачивал деньгу в красивых стеклянных офисах. ФСБ, генералы, даже сам царь быстро превратились в туманный морок, в мимолетный кошмарный сон. Будучи в эйфории, я почти решил не возвращаться, но Линда напомнила мне о заложниках. Прежде чем сваливать окончательно, следовало выдернуть из железных лап родины родителей. Я вернулся, но только затем, чтобы объявить отцу с матерью, что мы едем в круиз по греческим островам. Мол, снял яхту, давно мы вместе отпуск не проводили, а поводов для праздника накопилось достаточно. Подумал – там, на яхте, в благоприятной обстановке объявлю им о своем решении, они покочевряжатся, конечно, но потом согласятся. И возвращаться в Москву будет не нужно. Куплю им дом на море или в горах, и пусть они встретят там свою счастливую старость. А я буду к ним приезжать. Часто.

Кого я хотел удивить арендованной яхтой? Потомственных шестидесятилетних советских интеллигентов? Им стыдно было на ней находиться, мама все время пыталась выхватить у официантки тарелки, порывалась идти на камбуз лепить пельмени, а когда делать становилось совершенно нечего, утыкалась в книжку и даже глаза боялась поднимать на окружающие красоты. Отец, чтобы чем-то себя занять, пропадал в машинном отделении и пытался разобраться в работе автоматики двигателя. Оживали они, только когда сходили на берег, ужинать предпочитали не в роскошной кают-компании, а в дешевых греческих забегаловках. Мы с Линдой уныло плелись следом. Лишь однажды, в потрясающей красоты бухте острова Санторини, они позволили уговорить себя остаться ужинать на яхте.

Я решил, что подходящий момент настал, и все им рассказал. Даже о том, как стоял перед открытым окном своего пентхауса с бутылкой виски в руке и надеялся, что ноги от пьянства удачно подкосятся в нужную сторону. Знаю – нельзя такое рассказывать родителям, но я рассказал. Закончил утешительным хеппи-эндом. Мол, все выдержал, все перенес. Опцион на право владения Sekretex уже больше года на резервной компании, и реализовать я его могу в любой момент. Не то чтобы я ожидал похвалы, но на жалость и сочувствие рассчитывал. Думал, бросится ко мне мама, обнимет, заплачет, спросит: “Сынок, да как же это, почему нам не сказал?” А отец сдержанно похлопает по плечу и закурит нервно свою вечную трубку. Но это лирика, главное, чего я ожидал, – их согласия покинуть Россию. К сожалению, все произошло совсем не так.