То, что вы хотели

– Это ничего, что Аллах не дал тебе слов, – сказал он нежно. – Зато он дал тебе все остальное. Не переживай, я буду любить и беречь тебя всю жизнь. Я наизнанку вывернусь, но ты у меня станешь жить, как королева. Теперь я все смогу, даже не сомневайся.

Сказав эту короткую любовную речь, он позвал свою прежнюю хозяйку и при Абхилаше объявил ей, что у него появилась новая любимая жена. Да-да, вот эта самая замарашка, прислуживавшая ей последние несколько месяцев. По законам шариата он может иметь вторую жену, поэтому пусть не причитает, а смирится. И еще: с нынешнего дня прислуживать будет она, а новая жена становится полновластной хозяйкой.

Закончив вторую за утро речь, Абдула с гордостью посмотрел на свою любовь. При этом он до смешного походил на бабуина, разве что кулаками себе в грудь не стучал от самодовольства. И тогда Абхилаша поняла, что совершила огромную ошибку. Люди, конечно, достойны спасения, но спасать их нужно осторожно, не делая резких движений и желательно на расстоянии. Иначе быть беде.

* * *

Прежняя хозяйка попробовала орать и качать права, но Абдула сразу и молча ударил ее кулаком в челюсть. Она заскулила, выплюнула вместе с кровью пару зубов, отползла в сторону, тихо, чтобы ее господин не услышал, порыдала, а потом послушно занялась уборкой. Мела, чистила хлев, кипятила белье в громадных металлических чанах, перетаскивала их, и все это безмолвно, с опущенными глазами, боясь даже взглядом выразить свое недовольство.

Хоть и не любила Абхилаша прежнюю хозяйку, а все же пожалела ее. Тоже ведь человеческое существо – и тоска по красоте у нее, наверное, есть, и чувства… Унижение-то какое: час назад была тут хозяйкой, а теперь рабыня в собственном доме и прислуживает любовнице мужа, избитая и отвергнутая.

“Господи, – обратилась к небесам Абхилаша, – ну почему в людях розы и навоз так причудливо перемешаны? И я ничуть не лучше остальных. Смотрю на несчастную униженную крокодилицу – и одна часть меня радуется: мол, поделом ей, нечего было надо мной издеваться. А другой половине стыдно и жалко. И помочь ей хочется, и покаяться, потому что я и есть причина ее унижения. Переспала с мужем, выкинула жену из дома, а сама на ее место…”

Прежняя хозяйка тем временем тащила через двор бак с кипятком. Встретившись глазами с удачливой соперницей, она заискивающе улыбнулась, и жалость со стыдом в Абхилаше победили. Она бросилась к женщине, чтобы помочь, утешить, извиниться, дать понять, что не претендует… И Абдула ее, и двор с двенадцатью овцами ее, и глиняная хижина, и хлев, и поле с коноплей на горе – все только ее…

Ожог! Темнота! Влага и горячий воздух, разрывающий легкие! И прана, мечущаяся по телу, не находящая выхода, разбухающая, истеричная. И торжествующая жена Абдулы, опрокинувшая на ненавистную соперницу чан с кипятком. Она выжгла стыд, и жалость, и гордость, и злорадство – все выжгла… Не человеком стала Абхилаша, а плевком на раскаленном утюге. Шипящим, испаряющимся, исчезающим… И тогда, срывая с лица обжигающие, не дающие дышать тряпки, она закричала:

– Fuck, fuck, fu-u-u-u-u-u-u-u-u-u-ck!

Абдула и его жена замерли. Немая заговорила, да еще по-английски, да еще прямо у них во дворе… Несколько секунд они недоуменно переглядывались, а потом нелюбимая жена тоскующего по красоте крестьянина ликующе завопила:

– А я говорила, что она колдунья? Говорила? Говорила?! Американка она, шпионка подосланная, со свету нас сжить хочет!

И только когда Абхилаша, выгнувшись дугой и закрутившись колесом, стала сбрасывать старую кожу, вредная хозяйка убогой хижины заткнулась, прикусила язык и прикрыла рукою глаза. От Абхилаши исходило сияние, куски обваренной кожи падали на землю, а на их месте появлялся белейший тончайший покров, какой бывает только у ангелов. Звездная женщина ничего не могла с этим поделать: плохо, конечно, раскрываться перед малознакомыми дикими людьми, но организм сам принял решение. Зрелище было не для слабонервных: сияющая женщина-колесо, почти парящая над землей, сбрасывающая обваренную кожу и превращающаяся… Неизвестно, в кого превращающаяся, но не в человека точно.

Абдула развернулся и побежал прочь; он что-то возбужденно кричал, а испуганная жена противно ему вторила. И без перевода было понятно – зовут на помощь, чтобы уничтожить проклятую американскую нечистую силу. Дожидаться появления всей деревни с вилами и древними английскими винтовками наперевес Абхилаша не стала и, замотавшись в ветхое сари, рванула в сторону гор. К звездам.

* * *

Она стояла на небольшом скальном уступе; метрах в двадцати выше нее, на вершине горы, находилась спасительная обсерватория. Ниже по узкой каменистой дороге мчалась погоня во главе с одаренным ею из жалости любовью Абдулой. Абхилаша на секунду расслабилась, потеряла концентрацию, и вышедшая из повиновения прана рухнула в ободранные о камни ноги, сделала их непослушными, неспособными двигаться. Все. Она не успеет. Здесь кончится ее путь к звездам.