То ли ангел, то ли бес

— Хорошо. Сейчас завтракаю… — он показал на тарелку с омлетом.

— Ты же не любишь яйца.

— Поэтому они еще целы. А вот круассаны я слопал.

— Лакомка, — ласково улыбнулась Майя. — Ты во сколько завтра прилетишь? Я встречу.

— Боюсь, я задержусь.

— Что такое?

— Кое-какие дела появились.

Она нахмурила свои густые, но хорошо очерченные брови и въедливо спросила:

— Какие?

Он ничего не скрывал от нее. Да и нечего было, собственно, поэтому Майя так и напряглась, услышав туманное «кое-какие дела».

— Помнишь, я рассказывал тебе о своем педагоге?

— Валентине? Женщине, которая подарила тебе тебя?

— Да, — коротко ответил Аркадий. Он не изливал перед Майей душу, но в адрес Валюши сказал много добрых слов. И ключевыми были «Она подарила мне меня» — имелось в виду, что она раскрыла его. — Так вот, у нее кое-какие трудности. Хочу помочь.

— Ты же не виделся с ней давным-давно.

— Вчера был день чудес, и я встретил своего друга детства, а он позвал меня к Валентине. Ей пятьдесят пять вчера исполнилось, мы поехали ее поздравить…

— И? — подтолкнула Аркадия Майя, потому что он замолчал.

— В общем, у нее проблемы… появились… с родственниками. — Он спотыкался на каждом слове. — Помочь надо.

— Финансовые проблемы?

— Возможно.

— Но они решаются быстро. Ты даешь деньги, она берет.

— Пока ничего не ясно, — туманно ответил он. — Майя, дорогая, давай не будем об этом? Расскажи лучше, как ты? Выступление удалось? Ты так волновалась перед ним…

Майя переключилась, и они поговорили о ней. Минут десять. Невеста хотела еще болтать, но Аркадий не был расположен ее слушать. Да и видеть Майю ему не хотелось. Этот ее нос… Если бы не он, рот не казался бы таким маленьким. Но в комплекте они смотрелись ужасно. Да и глаза не такие уж и красивые. Именно за них он цеплялся, когда хотел видеть в своей невесте привлекательную женщину: большие, каре-зеленые, они менялись в зависимости от освещения.

Аркадий свернул разговор, сославшись на то, что пробивается агент. Обменявшись воздушными поцелуями, молодые люди закончили сеанс связи.

Отложив телефон, Аркадий залпом выпил сок. Душ он принял после пробуждения, поэтому сразу стал одеваться. Его ждут дела, ради которых он прилетел в Москву, но они не займут больше нескольких часов. Покончив с ними, Яворский поедет к Валентине.

…Его сердце сжалось при мысли о ней.

Столько лет Аркадий гнал их! Кислотой, можно сказать, выжигал. Бил по ним напалмом. Бомбы атомные сбрасывал на мысли об этой женщине. Яворский устроил геноцид воспоминаниям о ней. И ему казалось, истребил в себе все, что связано с Валентиной…

И мысли, и воспоминания.

Он даже забыл о ее дне рождения! Правда забыл. Но вчера, когда увидел ее, все вернулось на круги своя. Война проиграна. Любое оружие бессильно против любви к Валюше.

А ведь она постарела. И заметно. А еще она сгорбилась. Нет, не скрючилась еще, но стала чуть наклонять корпус вперед и в сторону. Все из-за горба. Аркадий и о нем забыл!

У Валентины в одиннадцать лет обнаружился сколиоз, который развился в результате травмы — она неудачно упала. С такой болезнью нельзя играть на скрипке. Мама девочки забрала дочь из музыкальной школы и записала в бассейн, точно, как хотела сделать родительница Аркаши. Но Валентина, уже как он сам, отстаивала свое право играть на скрипке. «Ты станешь горбатой», — пыталась вразумить ее мать, но та согласна была и на это, лишь бы развиваться музыкально. При этом других инструментов она не признавала. Да, немного играла на гитаре и фортепиано, но равнодушно относилась к ним. Обожала именно скрипку. Она была ее первой и самой большой любовью.

Когда Валя сообщила матери, что будет поступать в консерваторию, та пришла в ужас. Она надеялась на то, что, окончив музыкалку, дочь угомонится и станет играть для себя и гостей дома, возможно, на концертах самодеятельности, но нет, Валя намерена была связать себя со скрипкой навсегда.

— Горбунью никто замуж не возьмет, — пугала ее мама.

— И пусть, — беспечно отмахивалась Валентина. — Зато со мной будет моя музыка…

Пять лет занятий в консерватории не прошли даром для спины Вали. Она изогнулась. Горба никакого не появилось, но одно плечо явно стало выше другого. Чтобы скрыть это, она носила шарфы и палантины. Наматывала их на шею, позволяя концам струиться по проблемной зоне. В тот день, когда Аркаша увидел Валюшу впервые, на ней была связанная крючком шаль…

Вчера похожая. Накинутая поверх пальто. И она уже ничего не маскировала. Но это не имело никакого значения. Для Аркадия Валя оставалась самой прекрасной на свете женщиной. Морщинистая, седоватая, горбатенькая, она восхищала его не меньше, чем раньше.

А вот двух других «птенчиков» Валюша разочаровала. Они ничего не говорили, но Аркаша читал по их лицам. На физиономии Бараша промелькнуло что-то похожее на отвращение, когда Валентина потрепала его по бритой голове своей узловатой, похожей на курью ножку, рукой. Яворскому тут же захотелось дать ему в морду.