То ли ангел, то ли бес

Аркадий выпил кофе. Черный, без сахара, конфет и печенья. Но не потому, что вспомнил о фигуре, просто сладкого не хотелось. Что странно.

Мысли о Майе не давали покоя. Они сначала просто раздражали, теперь начали злить. Он так хорошо к ней относился, со всей душой, а она… Крутанула хвостом. В ее случае — затрясла своей птичьей гузкой перед первым, кто ею заинтересовался.

Аркадий ревновал Валентину. Друга Вовчика. Даже свою скрипку, поэтому если и давал ее кому-то, то только посмотреть. Играть на ней имел право лишь Аркадий. Она его — и точка. Только Майю он не ревновал. А оказывается, зря. Не такая она и преданная. Обычная. Аркадий уже стал сомневаться в том, что она любила его. Женихи за ней в очереди не стояли, а тут не абы какой мужчинка — звезда.

Так бы и извел себя Яворский, если бы не открылась дверь. Без стука, значит, не горничная.

Аркадий обернулся. На пороге стояла Майя. В своих дурацких перьях, но без макияжа и с распущенными волосами. Приняла душ, понятно. Но косметика и средства для укладки тут, в его номере.

Не их — его.

— Натрахалась? — грубо спросил Аркадий.

Ее густые брови сошлись на переносице, так Майя хмурилась.

— Опять не понимаешь по-русски? — хмыкнул Яворский.

— Я не знаю такого слова.

Тот жестом показал, что это означает — энергично похлопал ладонью по сжатому кулаку. Майя брезгливо поморщилась:

— Такому папа меня не учил.

— А Аллигатор? Он знает и не такое. Ты в курсе, что он бывший бездомный? Дитя даже не улиц… канализации. У него нет среднего образования, не говоря уже о высшем.

— Это не мешает ему быть умным.

Она прошла в ванную, Аркадий двинулся за ней.

— Так был секс или нет?

— Не твое дело.

— Ты все еще моя невеста.

— Со вчерашнего дня нет. Ты же собирался меня бросить. Признайся.

— Расстаться. Цивилизованно. И сохранить приятельские отношения. Но откуда ты?..

— У меня тоже нет высшего образования, но я не дура. — Майя стала собирать свою косметику, которая занимала целую полку. — Ты любишь эту свою старушку педагога.

— Валентина зрелая женщина, никак не…

— Я видела ее. Она старушка. С горбом. А вместе вы… Даже не как мать с сыном. Как бабушка с внуком.

— Где ты могла ее видеть?

— Уже не важно.

Она застегнула косметичку и вышла из ванной. Ее ждали вещи и чемодан. Начала Майя с пижамы. Она тоже была эксцентричной, но без перьев. Это радовало, поскольку они лезли в нос, и это было неприятно. Аркадий вообще не любил птиц. Не понимал, зачем туристы в Венеции кормят голубей с рук. Это негигиенично и даже опасно. Ни попугаев, ни канареек не завел бы у себя. Даже если бы они прекрасно разговаривали или пели.

Майя сложила штаны и майку с ужасными мордами и любимыми ею оборками, хотела положить аккуратно, но скомкала и бросила на дно.

— Я любила тебя! — воскликнула она. — И сейчас все еще… Но я столько делала ради нас. Нет, не так. Я делала все. Только я. Ты принимал. Но тут, — Майя стукнула себя по груди, — была она, старушка с горбом. Я боролась за тебя каждый день. И не только из-за чувств. Любила я и раньше. Но я неуверенная в себе. И ты не помогал мне… Черт, я не так хорошо знаю русский, чтобы объяснить хорошо.

— Перейди на английский.

— А его не очень хорошо знаешь ты. В общем… Ты не смотрел на меня так, как Аллигатор. Не обижал, дарил дорогие подарки. Деньги без счета. Но это не то, о чем мечтает женщина с комплексами. Ей нужно восхищение. И я вижу его в глазах Аллигатора. Поэтому я ухожу от тебя к нему. Не ты меня бросаешь, я тебя.

— К любому другому, только не к нему.

— Потому что у него нет даже среднего образования? — фыркнула Майя.

— Он чуть не убил свою мать. И я надеюсь, его за это посадят. — И это сказал человек, который еще вчера стоял горой за Аллигатора и разругался из-за него с Ксюшей.

— Это не он. И его не посадят. Если нужно будет, я создам ему алиби.

— Каким образом?

— Я приехала в Москву в тот же день, что и ты. Я скажу полиции, что мы провели ночь вместе.

Майя застегнула чемодан, в который побросала свои немногочисленные вещи, и направилась к выходу.

— Я не хочу быть твоим приятелем. Прощай, Аркадий.

И ушла. Вот так просто… Взяла и ушла. Вроде бы избавила Яворского от себя. Ему бы радоваться, но на душе паршиво. Не только из-за того, что его бросили… Майя назвала Валентину горбатой старушкой. Она это со злости, понятно. Но Вовчик и Бараш, ребята, что когда-то тоже были в нее влюблены, сокрушались по поводу того, как Валюша сдала. Неужели она действительно так плохо выглядит? Он видит ее прекрасной, а остальные? Как они будут смотреться вместе? Станут посмешищем?

А еще…

Что скажет мама?

Она младше Валюши на год. Какой женщине захочется видеть рядом со своим единственным сыночком… горбатую старушку.

Вчера все это его совершенно не волновало. Аркадий был счастлив. Но теперь… Нет, он все еще радовался тому, что Валентина призналась ему в своих чувствах и пообещала подумать о возможности их отношений, но появились тучки сомнения… Да еще Майя с этим своим: «Я тебя бросаю!» И, главное, такой симпатичной была без макияжа и пучка. И очень юной, свежей… Здоровой.