То ли ангел, то ли бес

— Но ты зайдешься со мной попрощаться? Или, может, позволишь отвезти тебя к отцу? В аэропорт? На край света…

— Давай расстанемся сейчас. А потом созвонимся. Слишком все быстро.

— Хорошо, как скажешь.

— Иди. Тебя ждут.

— Пока?

— Пока.

Он сделал шаг к двери, но остановился. Вот так уйти? Не поцеловав? Да, не умеет. И ей может не понравиться…

Но как не поцеловать?

Аллигатор развернулся и стремительно зашагал к Майе, стоящей у окна. Ее глаза расширились. Наверное, он выглядел угрожающе. Она такая птичка-невеличка, а на нее надвигается огромная хищная рептилия с решительным выражением на морде. Не скажешь, что поцеловать хочет, подумаешь — сожрать.

Он взял Майю за плечи. Насколько мог нежно. Поднял до уровня своего лица и поцеловал-таки. Коротко. Но не сухо. На несколько секунд припал к ее рту раскрытыми губами. После этого поставил девушку на пол и вышел из номера…

А сердце колотилось так, будто он отжался не сто — двести раз.

* * *

После разговора с опером Суворовым, который прошел очень неплохо и закончился совместной фотосессией на телефон полицейского, Аллигатор вернулся в номер. На пять минут, чтобы взять кошелек и накинуть куртку. Потом вспомнил, что не принял душ утром, и решил поотжиматься, а потом сполоснуться. В ванной все еще стоит запах тропиков, и он будет напоминать о Майе.

Аллигатор скинул толстовку и футболку и отправился на террасу. Рекорды он сегодня бить не собирался. И так сердце из груди выпрыгивает. Шестьдесят подтягиваний — и хватит.

Но не успел сделать и тридцати, как в дверь заколотили. Он слышал, поскольку балкон не закрыл. Стучали громко, настойчиво, не как горничные. Аллигатор почему-то решил, что это Аркадий…

Пришел вызывать его на дуэль? И как он это сделает? Кинет перчатку? Скрипачи берегут руки и носят перчатки. И что ответит на это Аллигатор? Отправит музыканта в нокаут щелбаном? Все это, естественно, представлялось в порядке бреда. Яворский будет выяснять отношения цивилизованно и нудно. Но можно допустить, что перейдет к угрозам из серии «я дам против тебя показания или шепну что-то гадкое прессе».

Спрыгнув с турника, Аллигатор пошел открывать. Распахнув дверь, пораженно замер. Не Аркадий!

Майя.

Стоит, опираясь на свой чемоданчик. Личико, утонувшее в перьях воротника, загадочно-прекрасное.

— Решила попрощаться перед тем, как уехать? — спросил Аллигатор, впуская гостью.

Она мотнула головой.

— Остаться со мной?

Снова отрицательный ответ.

— Пожаловаться на Аркадия? Он обидел тебя? Если да, то я ему башню снесу!

Майя выставилаы пальчик и провела им по его груди. После отжиманий она вздулась, а от холода напряглись соски.

— Ты такой красивый, — сказала она. — Как аллигатор.

— Они страшные.

— Нет. Они как драконы. Только без крыльев. И без огня из пасти. Красивые.

Рука Майи переместилась на его живот. Пресс тоже был напряжен. Проглядывали кубики. И да, он знал, что выглядит хорошо. Ниже шеи точно. И женщины ведутся на его тело. Но Майя? Она была невестой Аркадия Яворского. Он жирдяй, пусть и схуднувший. И явно ее привлекало не его рыхлое пузико, а талант. Если не сказать — гений. А Аллигатор только и умеет, что хорошо драться.

— Спроси меня еще раз, зачем я пришла, — проворковала она. Ее пальчик стал чертить полоску вдоль резинки его спортивных штанов.

— Спрашиваю.

— Я хочу с тобой… трахнуться.

— Чего-чего? — Аллигатор аж отшатнулся от нее.

И Майя… эта дивная птичка… сжала кулак и похлопала по нему ладонью. Как какой-нибудь бухой бомж, желающий вдуть такой же грязной пьянчушке.

— Тебя отец такому научил? — грозно спросил Аллигатор. Бандит, с него станется.

— Нет, Аркадий сегодня.

— Это отвратительно, Майя.

— Это же означает секс, так?

— Да, но…

— А я тебя хочу. Ты такой красивый. И не похожий на всех тех, кто был у меня… — И снова потянулась к нему, но Аллигатор шлепнул ее по руке.

— Я к тебе со всей душой… А ты мне трахнуться предлагаешь?

— У меня еще чувства к Аркадию. И я не знаю, смогу ли полюбить тебя. Но я тебя желаю с первой нашей встречи в коридоре.

— Я тебе… — последовал отборный мат. И затем: — Не секс-игрушка. Всем вам!

И вытолкал ее за порог. Следом кинул чемодан и захлопнул дверь.

Глава 4

Ксюша зашла в палату Вовчика с пакетом апельсинов. Почему именно их носят больным? Пережитки советского прошлого? Тогда, как говорила мама, они были в дефиците и лучшего гостинца было не придумать. А еще они яркие, позитивные на вид и содержащие витамин С.

Любимый выглядел неважно. Синяки на его лице разлились, губы опухли.

— Тебе хуже? — испугалась Ксюша.

— Нет, я бодрячком, — заверил ее Вовчик и распростер объятия. Ксюша нырнула в них. Пообнимавшись с Дорогиным, она проговорила:

— Видок у тебя не очень, милый мой.

— Что, некрасивым уже и не нравлюсь? Разлюбила?

— Дурак. — Она положила апельсины на тумбочку и тут увидела, что на ней куча разных фруктов, дорогой сок, вода «Эвиан». — Кто тебя навещал, кроме меня?

— Аркадий. Решил сначала ко мне, потом к Валюше. А почему ты мне не сказала, что твоя мама в больнице?

— Не хотела волновать.

— Она в порядке?

— В относительном. Несколько переломов, но несложных.