То, о чем знаешь сердцем

Опускаю глаза на сарафан с сандалиями и с некоторой гордостью отвечаю:

– Я ездила на пляж.

– На охоту? – спрашивает бабушка.

Качаю головой.

– В любом случае тебе это к лицу, – обводит она жестом мой наряд. – И загар, и море, и песок.

– Спасибо. – Я слегка волнуюсь. В отличие от Райан, я не люблю, когда меня пристально разглядывают. Отчасти из-за того, что все только так и делают с тех пор, как умер Трент. А бабуля, кажется, и вовсе видит меня насквозь.

– Я плавала на байдарке, – вдруг добавляю я. – Брала урок гребли.

Что я несу?

– Серьезно? – поднимает брови Райан и вручает мне кукурузный початок.

Я сразу начинаю чистить его. Уже жалею о своем непреднамеренном признании.

– Это замечательно, детка, – произносит бабуля мягким тоном. Она никогда не говорит так с Райан. Ей кажется, я более нежная, чем сестра. Бабушка треплет меня по щеке. – Если тебе понравилось, надо продолжать. Как я всегда говорю: живи в солнечных лучах, плавай в море и пей звенящий воздух.

– Не ты говоришь, а Эмерсон. Это было написано на открытке, которую я тебе посылала на день рождения, – отзывается Райан и поливает капрезе оливковым маслом. Только ей можно поправлять бабушку.

– Значит, великие умы мыслят одинаково! – заявляет она и достает из холодильника бутылку белого вина, а затем снова обращается ко мне: – В общем, детка, я рада, что ты активно отдыхаешь. Думаю, это нужно отпраздновать.

Бабуля открывает вино, достает из шкафчика бокал и наливает себе куда больше положенного.

Райан смеется.

– Ну что? Зато теперь не придется вставать через пять минут за добавкой, – подмигивает бабушка. – Я уже в возрасте. И могу позволить себе спокойно выпить со своими прекрасными внучками.

Райан не требуется дополнительных приглашений. Она достает еще два бокала и выливает в свой все оставшееся вино. Я гляжу на нее исподлобья, бабуля хохочет.

– Что? – спрашивает у меня сестра. – Будь я сейчас в Европе, как раз этим бы и занималась.

Бабушка поднимает бокал, а я достаю из холодильника минералку и наконец наполняю свой.

– За новые начинания, – провозглашает сестра и тянется чокнуться со мной. Видимо, она имеет в виду не только свои.

– За новые начинания, – подхватывает бабуля.

Мне становится немного стыдно, и повторить тост не получается, но я все же присоединяюсь. Приятный звон хрусталя в кухне, залитой лунным светом, вдруг наполняет эти слова теплом и надеждой.

Едва я делаю глоток, как бабушка шлепает меня по заду.

– А теперь марш мыть руки и за стол, чтоб не волновать матушку. Она и так винит меня в том, что я испортила твою сестру.

Райан только усмехается, как ни в чем не бывало продолжая пить вино.

– Так и быть, – недовольно бурчу я, но лишь для виду – с этой парочкой я чувствую себя невероятно счастливой. – А где, кстати, мама?

– Она меня подбросила, а потом умчалась в какой-то хипстерский[4] магазин экопродуктов, чтобы за бешеные деньги купить там полезное для сердечка мясо. Скотину, которую пустили на это самое мясо, при жизни якобы холили и лелеяли, травкой кормили и чуть ли не в лобик целовали.

Мы с сестрой переглядываемся: бабуля сказала хипстерский.

– Ох уж эти модные магазины! – улыбается Райан и ставит салат в холодильник.

– Грабители, – соглашается бабушка.

Кладу в контейнер последний очищенный початок и подыскиваю себе занятие. Мне очень хочется задержаться на кухне. Осознаю, что люблю бабулю и жутко скучала по сестре. С возвращением Райан дом кажется куда более живым.

– Иди-иди, – подталкивает меня бабушка. – Мне надо обсудить с твоей сестрой ее избавление от тропа разъяренной феечки.

Она еще раз шлепает меня, и я понимаю, что нужно оставить их вдвоем. Я знаю, как пройдет этот разговор. Бабуля захочет удостовериться, что Райан правда в порядке, и попросит выложить все начистоту. Сестра позволит себе быть ранимой, бабуля поддержит ее, и они вместе придумают какой-нибудь план действий. Они давно сблизились – с тех пор, как умер дедушка. Когда мне было семь, а Райан девять.

До этого момента мы не видели бабушку настолько разбитой. Она была парализована горем и все время молчала. До смерти дедушки – и потом, когда она пришла в себя, – бабуля все время чем-то занималась, что-то выдумывала. А когда его не стало, она будто погасла. Тогда я не могла ее понять, но теперь мне очень хорошо знакомо это чувство.

Когда это произошло, мама взяла на себя все бытовые хлопоты, а я просто сидела с неподвижной бабушкой в комнате и понятия не имела, что с ней делать. Но через пару недель заявилась Райан, положила руки ей на колени и решительно произнесла: «Вставай».