То, о чем знаешь сердцем

Уверена, что это именно тот ответ, на который он надеялся и рассчитывал. Он не сводит с меня глаз и опять улыбается:

– Ты не пожалеешь.

Пока мы плавно скользим по воде, небо становится цвета индиго и на нем загораются первые звезды. Я нервничаю и от этого поначалу гребу очень сильно и энергично, точно намереваюсь доплыть до края света и вернуться обратно. Но через несколько мгновений расслабляюсь.

Кажется, словно вокруг не осталось ничего, кроме океана, неба и нас. И мы плывем в загадочное невидимое место, где закончится старая жизнь и начнется новая.

Глаза постепенно привыкают к темноте. Но я закрываю их, чтобы прочувствовать воздух, воду и вечер, который вступает в свои права. Все вокруг будто дышит жизнью и бесконечными возможностями, и я ощущаю себя частью всего этого. Меня переполняют чувства. Вспоминаю картинку со своего туалетного столика – сердце, надежно укрытое в бутылке, – потом кораблики Колтона, – и наконец понимаю смысл слов на стене его комнаты: «Кораблю безопасно в гавани, но не для этого строят корабли».

Вот для чего их строят. Вот для чего они предназначены – для этого самого ощущения, ощущения жизни. И возможно… Возможно, человеческие сердца тоже предназначены именно для него.

Чувствую, что Колтон внезапно начинает грести медленнее. Слышу, как он достает весло из воды.

– Мы на месте, – с воодушевлением говорит он. – Видишь, Куинн?

Открываю глаза. Колтон наклоняется как можно ближе ко мне и указывает веслом на море. На мгновение мне кажется, что это обман зрения. Уже совсем стемнело, неподалеку мерцают огни пирса, небо усеяно звездами, а в воде вдруг появляется бледно-голубое сияние. Моргаю, и оно исчезает.

– Ты видела? – спрашивает он.

Но я не успеваю ответить.

Колтон вновь погружает весло, слабое свечение возникает еще раз, но вскоре опять пропадает.

– Что это такое? – смотрю я на море. Так хочется еще раз увидеть это чудо.

– Просто вода, – смеется он, после чего погружает лопасть, быстро водит ей из стороны в сторону, и в воде вновь вспыхивает голубой огонек, на этот раз более яркий.

– Но… – Я не заканчиваю. Вместо этого тоже погружаю весло и с изумлением вижу вокруг него голубое свечение. Радостно смеюсь. Я не понимаю, что происходит. Но чувствую, что Колтон наблюдает за мной.

– Я надеялся, что мы это увидим.

– А что это? – Я все еще вожу веслом по воде и не верю своим глазам.

– Это называется биолюминесценция, – отвечает он. – Светятся те самые водоросли, о которых я тебе рассказывал.

Колтон зачерпывает немного воды, и, когда стекающие с него капли соприкасаются с поверхностью моря, появляется слабое, едва различимое сияние. Вокруг так темно, что я даже не вижу лица Колтона, но по голосу слышно: он улыбается.

– Как они… – Не могу отделаться от ощущения, что просто вижу сон.

– Такой у них защитный механизм, – объясняет Колтон. – Рефлекс. Отвечают свечением на любые прикосновения.

Он описывает веслом широкий полукруг, и в воде опять возникает мягкое голубое сияние, которое теперь кажется мне еще более особенным. Только подумайте: когда эти маленькие растения боятся, они светятся.

– Волшебно…

Я снова осторожно провожу веслом по поверхности моря. У меня начинает кружиться голова – от вечера, воды и сияния. И от Колтона, потому что именно он показал мне это чудо. Подарил его мне.

– Откуда ты столько всего знаешь? – спрашиваю я.

Он смеется:

– Это вопрос с подвохом?

– Нет, ну то есть…

Закусываю губу – жалею, что спросила. На самом деле я бы хотела узнать, зачем Колтон показывает мне все эти красивые места. Когда умер Трент, я закрылась от всего и от всех, потому что поняла, как на самом деле хрупка человеческая жизнь. А Колтон с самой первой встречи помогает мне справиться с этим губительным чувством.

– В общем, не важно, – через пару мгновений продолжаю я. – Не знаю толком, что имею в виду.

Издалека доносится приглушенный гул, отвлекающий внимание Колтона. Это радует.

– Началось, – произносит он и смотрит наверх.

Я поднимаю глаза как раз в тот момент, когда в небе появляется белый всполох, который затем разрывается на сверкающие полосы света. Они полукругом разлетаются над океаном и мерцают, будто гигантская люстра.

Колтон берется за весло:

– Поплыли.

– Да мне даже салют не нужен, когда тут такое. – Я все черчу линии на воде, не могу выкинуть из головы голубое сияние.

– Сегодня же четвертое июля[6]. Всем нужен салют, – возражает Колтон. – Давай-давай.

Он погружает весло в воду, и мы плывем вперед. Я следую его примеру, но на этот раз не закрываю глаза, стараясь сохранить в памяти как можно больше всего, пока мы скользим в сторону пирса по сияющей голубой дороге, которая так хорошо заметна в темноте.

Мы гребем навстречу шуму залпов и ярким всполохам. Через какое-то время я чувствую запах серы, а каждая вспышка начинает отдаваться в груди. Люди на берегу одобрительно вскрикивают всякий раз, когда небо освещают красные, белые и синие огни. Мы подгребаем еще ближе к пирсу, и в их свете я вижу, как мягко волнуется вода вокруг покрытых ракушками подпорок.